Больше она ни о чем не спрашивала. Она изнемогала от усталости. Я уложил ее в постель и укрыл. Она мгновенно уснула. Я поставил около нее розы и визитную карточку Кестера, чтобы ей было о чем думать, когда проснется. Потом я ушел.
* * *
По пути я остановился у телефона-автомата. Я решил сразу же переговорить с Жаффе. Звонить из дому было трудно: в пансионе любили подслушивать.
Я снял трубку и назвал номер клиники. К аппарату подошел Жаффе.
— Говорит Локамп, — сказал я, откашливаясь. — Мы сегодня вернулись. Вот уже час, как мы в городе.
— Вы приехали на машине? — спросил Жаффе.
— Нет, поездом.
— Так… Ну как дела?
— Хороши, — сказал я.
Он помолчал немного.
— Завтра я зайду к фрейлейн Хольман. В одиннадцать часов утра. Вы сможете ей передать?
— Нет, — сказал я. — Я не хотел бы, чтобы она знала о моем разговоре с вами. Она, вероятно, сама позвонит завтра. Может быть, вы ей тогда и скажете.
— Хорошо. Сделаем так. Я скажу ей.
Я механически отодвинул в сторону толстую захватанную телефонную книгу. Она лежала на небольшой деревянной полочке. Стенка над ней была испещрена телефонными номерами, записанными карандашом.
— Можно мне зайти к вам завтра днем? — спросил я.
Жаффе не ответил.
— Я хотел бы узнать, как она.
— Завтра я вам еще ничего не смогу ответить, — сказал Жаффе. — Надо понаблюдать за ней по крайней мере в течение недели. Я сам извещу вас.
— Спасибо. — Я никак не мог оторвать глаз от полочки. Кто-то нарисовал на ней толстую девочку в большой соломенной шляпе. Тут же было написано: «Элла дура!»
— Нужны ли ей теперь какие-нибудь специальные процедуры? — спросил я.
— Это я увижу завтра. Но мне кажется, что дома ей обеспечен неплохой уход.
— Не знаю. Я слышал, что ее соседи собираются на той неделе уехать. Тогда она останется вдвоем с горничной.
— Вот как? Ладно, завтра поговорю с ней и об этом.
Я снова закрыл рисунок на полочке телефонной книгой.
— Вы думаете, что она… что может повториться такой припадок?
Жаффе чуть помедлил с ответом.
— Конечно, это возможно, — сказал он, — но маловероятно. Скажу вам точнее, когда подробно осмотрю ее. Я вам позвоню.
— Да, спасибо.
Я повесил трубку. Выйдя из будки, я постоял еще немного на улице. Было пыльно и душно. Потом я пошел домой.
* * *
В дверях я столкнулся с фрау Залевски. Она вылетела из комнаты фрау Бендер, как пушечное ядро. Увидев меня, она остановилась.
— Что, уже приехали?
— Как видите. Ничего нового?
— Ничего. Почты никакой… А фрау Бендер выехала.
— Вот как? Почему же?
Фрау Залевски уперлась руками и бедра.
— Потому что везде есть негодяи. Она отправилась в христианский дом призрения, прихватив с собой кошку и капитал в целых двадцать шесть марок.