Отдуваясь, Густав вынырнул из чащи родословных дерев.
— Значит, договорились, Антон! Ты получишь за него щенка-добермана, потомка Герты. Лучшая сделка в твоей жизни! — Потом он обратился ко мне: — Возьмешь его сразу с собой?
— А сколько он стоит?
— Нисколько. Он обменен на добермана, которого я подарил тебе раньше. Предоставь Густаву обделывать такие дела! Густав — мужчина высшей пробы! Золото!
Мы договорились, что я зайду за собачкой потом, после работы.
— Ты в состоянии понять, что именно ты сейчас приобрел? — спросил меня Густав на улице. — Это же редчайший экземпляр! Ирландский терьер! Ни одного изъяна! Да еще родословная в придачу. Ты не смеешь даже смотреть на него, раб Божий! Прежде чем заговорить с этой скотинкой, ты должен ей низко поклониться.
— Густав, — сказал я, — ты оказал мне очень большую услугу. Пойдем и выпьем самого старого коньяку, какой только найдется.
— Сегодня не могу! — заявил Густав. — Сегодня у меня должна быть верная рука. Вечером иду в спортивный союз играть в кегли. Обещай, что пойдешь туда со мной как-нибудь. Очень приличные люди, есть даже обер-постсекретарь.
— Пойду, — сказал я. — Даже если там и не будет обер-постсекретаря.
* * *
Около шести я вернулся в мастерскую. Кестер ждал меня.
— Жаффе звонил после обеда. Просил, чтобы ты позвонил ему.
У меня на мгновенье остановилось. дыхание.
— Он сказал что-нибудь, Отто?
— Нет, ничего особенного. Сказал только, что принимает у себя до пяти, а потом поедет в больницу Святой Доротеи. Значит, именно туда тебе и надо позвонить.
— Хорошо.
Я пошел в контору. Было тепло, даже душно, но меня знобило, и телефонная трубка дрожала в моей руке.
— Глупости все, — сказал я и покрепче ухватился за край стола.
Прошло немало времени, пока я услышал голос Жаффе.
— Вы свободны? — спросил он.
— Да.
— Тогда приезжайте сразу. Я еще побуду здесь с часок.
Я хотел спросить его, не случилось ли что-нибудь с Пат, но у меня язык не повернулся.
— Хорошо, — сказал я. — Через десять минут буду.
Я повесил трубку, снова снял ее и позвонил домой. К телефону подошла горничная. Я попросил позвать Пат.
— Не знаю, дома ли она, — угрюмо сказала Фрида, — Сейчас посмотрю.
Я ждал. Моя голова отяжелела, лицо горело. Ожидание казалось бесконечным. Потом в трубке послышался шорох и голос Пат:
— Робби?
На секунду я закрыл глаза.
— Как поживаешь, Пат?
— Хорошо. Я до сих пор сидела на балконе и читала книгу. Очень волнующая.
— Вот как, волнующая книга… — сказал я. — Это хорошо. Я хотел тебе сказать, что сегодня приду домой чуть попозже. Ты уже прочитала свою книгу?