Роза поднялась.
— Так, значит, в пятницу ты придешь?
Я кивнул.
— Тебе ведь известно, в чем дело, да?
— Конечно, известно.
Я не имел ни малейшего представления о том, что будет в пятницу. Но расспрашивать не хотелось. К этому я приучил себя еще в тот самый год, когда работал здесь пианистом. Во всяком случае, так все было проще. Так же, как обращение на «ты» ко всем здешним девицам. Иначе было нельзя.
— Прощай, Роберт.
— Прощай, Роза.
Я еще немного посидел за столиком. Но сегодня меня почему-то не разморило, не получилось этакого сонливого покоя. Ведь «Интернациональ» постепенно превратился для меня в некое тихое воскресное пристанище. Я выпил еще одну рюмку рома, погладил кошку и вышел из кафе.
* * *
Весь день я где-то околачивался, не знал толком, чем бы заняться, отовсюду старался поскорее убраться. Вечером пошел в мастерскую и застал там Кестера, хлопотавшего вокруг «кадиллака». Незадолго до того мы за бесценок купили эту уже видавшую виды машину, сделали ей капитальный ремонт, и теперь Кестер занимался ее доводкой до товарного вида. Мы намеревались загнать «кадиллак» подороже и рассчитывали неплохо заработать. Впрочем, я сомневался в возможности такой спекуляции. В эти трудные времена покупатели стремились приобретать маленькие автомобили, но никак не такие полуавтобусы.
— Нам его не сбагрить, Отто, — сказал я.
Но Отто был полон оптимизма.
— Сбагрить трудно машину среднего класса, — заявил он. — Спросом пользуются самые дешевые и самые дорогие автомобили. Еще не перевелись люди с деньгами. А у иного хоть и нет денег, а ему, видите ли, страсть как хочется сойти за богатого.
— Где Готтфрид? — спросил я.
— Отправился на какое-то политическое собрание…
— Рехнулся он, что ли? Что ему там нужно?
Кестер улыбнулся.
— Этого он и сам не знает. Видимо, из-за весны кровь заиграла — все время хочется чего-то новенького.
— Может, ты и прав, — сказал я. — Давай подсоблю тебе немного.
Не особенно утруждая себя, мы все-таки провозились до сумерек.
— Ну хватит, шабаш! — сказал Кестер.
Мы умылись. Затем, хлопнув по бумажнику, Отто спросил:
— Угадай, что у меня здесь?
— Ну?
— Билеты на сегодняшний матч по боксу. Точнее, два билета. Пойдем вместе?
Я заколебался. Отто с удивлением взглянул на меня.
— Штиллинг против Уокера, — сказал он. — Будет интереснейший бой.
— Возьми с собой Готтфрида, — предложил я, чувствуя, что отказываться просто смешно. Но идти мне определенно не хотелось, хоть я и сам не понимал почему.
— У тебя какие-нибудь планы? — спросил он.
— Нет.
Он посмотрел на меня.
— Пойду-ка я домой, — сказал я. — Надо написать письма и все такое прочее. Ведь хоть когда-нибудь нужно и для этого найти время.