— Посмотрим, — ответил Кестер.
Браумюллер погрозил «Карлу».
— Берегись моего «Щелкунчика»!
Так называлась его новая, очень тяжелая машина. Ее считали фаворитом.
— «Карл» задаст тебе перцу, Тео! — крикнул ему Ленц. Браумюллеру захотелось ответить ему на старом, честном солдатском языке, но, увидев около нас Патрицию Хольман, он осекся. Выпучив глаза, он глупо ухмыльнулся в пространство и отошел.
— Полный успех, — удовлетворенно сказал Ленц.
На дороге раздался лай мотоциклов. Кестер начал готовиться. «Карл» был заявлен по классу спортивных машин.
— Большой помощи мы тебе оказать не сможем. Отто, — сказал я, оглядев набор наших инструментов.
Он махнул рукой.
— И не надо. Если «Карл» сломается, тут уж не поможет и целая авторемонтная мастерская.
— Выставлять тебе щиты, чтобы ты знал, на каком ты месте?
Кестер покачал головой.
— Будет дан общий старт. Сам увижу. Кроме того, Юпп будет следить за этим.
Юпп ревностно кивнул головой. Он дрожал от возбуждения и непрерывно пожирал шоколад. Но таким он был только сейчас, перед гонками. Мы знали, что после стартового выстрела он станет спокоен, как черепаха.
— Ну, пошли! Ни пуха ни пера!
Мы выкатили «Карла» вперед.
— Ты только не застрянь на старте, падаль моя любимая, — сказал Ленц, поглаживая радиатор. — Не разочаруй своего старого папашу, «Карл»!
«Карл» помчался. Мы смотрели ему вслед.
— Глянь-ка на эту дурацкую развалину, — неожиданно послышалось рядом с нами. — Особенно задний мост… Настоящий страус!
Ленц залился краской и выпрямился.
— Вы имеете в виду белую машину? — спросил он, с трудом сдерживаясь.
— Именно ее, — предупредительно ответил ему огромного роста механик из соседнего бокса. Он бросил свою реплику небрежно, едва повернув голову, и передал своему соседу бутылку с пивом. Ленц начал задыхаться от ярости и уже хотел было перескочить через низкую дощатую перегородку. К счастью, он еще не успел произнести ни одного оскорбления, и я оттащил его назад.
— Брось эту ерунду, — зашипел я. — Ты нам нужен здесь. Зачем раньше времени попадать в больницу!
С ослиным упрямством Ленц пытался вырваться. Он не выносил никаких выпадов против «Карла».
— Вот видите, — сказал я Патриции Хольман, — и этого шального козла еще называют «последним романтиком»! Можете вы поверить, что он когда-то писал стихи?
Это подействовало мгновенно. Я ударил по больному месту.
— Задолго до войны, — извинился Готтфрид. — А кроме того, деточка, сходить с ума во время гонок — не позор. Не так ли, Пат?
— Быть сумасшедшим вообще не позорно.
Готтфрид взял под козырек.
— Великие слова!