Грохот моторов заглушил все. Воздух содрогался. Содрогались земля и небо. Стая машин пронеслась мимо.
— Предпоследний! — пробурчал Ленц. — Наш зверь все-таки запнулся на старте.
— Ничего не значит, — сказал я. — Старт — слабое место «Карла». Он снимается медленно с места, но зато потом его не удержишь.
В замирающий грохот моторов начали просачиваться звуки громкоговорителей. Мы не верили своим ушам: Бургер, один из самых опасных конкурентов, застрял на старте.
Опять послышался гул машин. Они трепетали вдали, как саранча над полем. Быстро увеличиваясь, они пронеслись вдоль трибун и легли в большой поворот. Оставалось шесть машин, и «Карл» все еще шел предпоследним. Мы были наготове. То слабее, то сильнее слышались из-за поворота рев двигателей и раскатистое эхо. Потом вся стая вырвалась на прямую. Вплотную за первой машиной шли вторая и третья. За ними следовал Кестер: на повороте он продвинулся вперед и шел теперь четвертым.
Солнце выглянуло из-за облаков. Широкие полосы света и тени легли на дорогу, расцветив ее, как тигровую шкуру. Тени от облаков проплывали над толпой. Ураганный рев моторов бил по нашим напряженным нервам, словно дикая бравурная музыка. Ленц переминался с ноги на ногу, я жевал сигарету, превратив ее в кашицу, а Патриция тревожно, как жеребенок на заре, втягивала в себя воздух. Только Валентин и Грау сидели спокойно и нежились на солнце.
И снова грохочущее сердцебиение машин, мчащихся вдоль трибун. Мы не спускали глаз с Кестера. Отто мотнул головой, — он не хотел менять баллонов. Когда после поворота машины опять пронеслись мимо нас, Кестер шел уже впритирку за третьей. В таком порядке они бежали по бесконечной прямой.
— Черт возьми! — Ленц глотнул из бутылки.
— Это он освоил, — сказал я Патриции. — Нагонять на поворотах — его специальность.
— Пат, хотите глоточек? — спросил Ленц, протягивая ей бутылку.
Я с досадой посмотрел на него. Он выдержал мой взгляд, не моргнув глазом.
— Лучше из стакана, — сказала она. — Я еще не научилась пить из бутылки.
— Нехорошо! — Готтфрид достал стакан. — Сразу видны недостатки современного воспитания.
На последующих кругах машины растянулись. Вел Браумюллер. Первая четверка вырвалась постепенно на триста метров вперед. Кестер исчез за трибунами, идя нос в нос с третьим гонщиком. Потом машины показались опять. Мы вскочили. Куда девалась третья? Отто несся один за двумя первыми. Наконец подъехала третья машина. Задние баллоны были в клочьях. Ленц злорадно усмехнулся: машина остановилась у соседнего бокса. Огромный механик ругался. Через минуту машина снова была в порядке.