Андрей поймал себя на том, что, не узнав и сотой доли правды, уже сделал соответствующие выводы. Вспышка ревности на мгновение лишила его способности трезво мыслить. Так ведь и до греха недалеко. Словно очнувшись от кошмарного наваждения, он тряхнул головой и бросил на Олега пытливый взгляд: мог или не мог?
Но обиженное выражение на лице брата затмевало все остальные его чувства и эмоции. Впрочем, остаётся ещё супруга. Уж её-то взгляд точно не сможет ему солгать.
— Я думаю, что когда-нибудь тебе станет стыдно за свои слова, — сухо проговорил он, с трудом переключая себя на общение с Олегом. — Надеюсь, твои будущие дети не поступят с тобой так же.
Ему больше нечего было делать в этом доме. Он повернулся к Олегу спиной и направился к выходу.
— У моих детей будет более достойная мать! — крикнул ему вслед Олег.
Похоже, он так и не понял, какая именно причина разозлила Андрея на самом деле.
Андрей ничего не ответил. Он прикрыл за собой дверь и под колючим пристальным взглядом Рашида вышел во двор к оставленной там машине…
Супругу он застал дома за приятным времяпровождением. Она пила кофе с пирожным и смотрела по телевизору какую-то старую комедию. Едва он хлопнул в прихожей дверью, как её стройная фигурка в коротком шёлковом халатике появилась в коридоре.
— Привет, как съездил? — Она встала на носочки и быстро поцеловала Андрея в щёку.
— Нормально, — скупо отозвался Андрей, исподтишка наблюдая за её, как ему показалось, излишне игривым настроением. Хотя ещё несколько часов назад такое поведение вызвало бы у него волну умиления и нежности. Людмила редко баловала его поцелуями на пороге. Обычно это предшествовало очередным крупным растратам в виде золотых украшений, дорогих шмоток или какого-нибудь неожиданно возникшего каприза. В принципе, ничего страшного — деньги у него были. Почему бы не побаловать любимую женщину?
Но теперь он смотрел на привычные для него вещи другими глазами. Глазами обманутого мужа. Каждый жест, движение, неосторожно брошенное слово и просто малейшее изменение тональности в голосе настораживали его, заставляя во всех этих проявлениях угадывать степень её порочности. Он даже не знал, что было бы для него легче: такая вот изматывающая душу неопределённость или жестокая, неотвратимая правда.
Стараясь казаться невозмутимым (хотя внутри всё дрожало от напряжения), он пошёл в ванную и долго там плескался под струёй воды, пока потерявшая терпение Людмила сама не заглянула к нему.
— Андрюш, ты ужинать будешь?
Андрей промокнул мокрое лицо полотенцем:
— Нет, Людочка, спасибо, я поел у Олега.