— Нет-нет, мамочка. Я не дождусь, я не доживу! — радостно закричал Валька, и лицо Марины исказилось. Сын знал, что ничего хорошего это не предвещает.
— Не смей так говорить, слышишь! — задыхаясь, прошипела мать и, вскочив со стула, вышла из комнаты. «Не доживу» — обычная фраза-пластинка Виктора. Муж то и дело ее произносил: «Да я не доживу до зарплаты!». Или: «Да не доживу я, когда ты уберешься в зале!». Так что не было ничего удивительного в том, что Валя подхватил это выражение. Но Марина не могла успокоить дрожь рук несколько минут. Сын осторожно выставил свою русую голову из комнаты, она засмеялась, протянула к нему руки и, прижав к себе, пообещала, что елка этим же вечером появится в их квартире.
Она принесла новогоднее деревце полдвенадцатого ночи 24-го декабря, и сын, снова прыгая от нетерпения, закричал:
— Мамочка, ну, полчасика, давай нарядим, давай нарядим!
И они до двух ночи — как два дурака (одному завтра в школу, другой — на работу) — возились с мишурой, обновляли порвавшиеся на игрушках черные нитки, а потом прицепляли к колючим, пахнущим смолой веткам блестящие шары и шишечки. Белые пластмассовые Снегурка и Дед Мороз с розовой, потертой бородой стояли около зеленого металлического треножника и слегка покачивались, когда наливали воду для деревца. Благоразумный Виктор храпел на диване и не обращал внимания ни на Валькин смех, ни на их тихие новогодние песенки.
Утром Марина ушла на работу, а привезли ее назад уже глубоко ночью — зарёванную, в полубессознательном состоянии, с безумными глазами, изуродованными потекшей тушью.
В тот день Валька вернулся из школы вместе с другом рано — в полдвенадцатого. Федька увидел в коридоре Валькину гордость — велосипед и авторитетно сообщил, что на велике можно кататься и зимой. Отец уже с месяц хотел снять с него колеса и руль, так как тот занимал много места. Но все было как-то некогда да недосуг.
— Давай попробуем, а? У школы вообще почти нет снега — чистый асфальт, — уговаривал друга Федька, учившийся в параллельном классе. И Валька, решив, что родители, быть может, об этом даже и не узнают, согласился.
Когда Марине сказали, что ее зовут к телефону в кабинет заведующей, она поняла сразу, что предсказание тетки Дуси сбылось. Едва переставляя ноги, она добрела до двери, сухими холодными руками взяла трубку и услышала незнакомый голос:
— Я участковый, Андреев Петр Петрович. Ваш сын… Вы должны приехать. Его сбили, он в реанимации…
И на этом их жизнь в Чапаевске закончилась.