— Она и меня теперь не больно-то жалует! — вздохнул Стариков. Перед его глазами, как живые, вдруг встали пронзительные образы сваленных в кучу шмоток — его и рыжего.
— Да ладно, она уж забыла всё. Катька у меня отходчивая! — беспечно махнул рукой поэт. — Кстати, ты про мою идею-то не запамятовал? Взять Юрку в экспедицию? Он и технику любую починит, и машина у него отличная есть — довезет, куда скажешь. Я с ним уже переговорил — он всеми руками «за». А ты как на это смотришь? И Шахова бы надо известить.
Стариков осторожно снял очки, потер большим и указательным пальцами переносицу и ответил вопросом на вопрос:
— Мишк, ну, правда, что он там будет делать? Дурью маяться? Технику нам ремонтировать не надо, водить машину и без него найдется кому. Сфотографировать — тоже не без рук, справимся. В общем, надо внимательно поразмышлять-подумать.
— Подумай, — легко и непринужденно согласился Сланцев. — Только ты, Леша, не забывай, пожалуйста, что экспедиция — это не твоя личная собственность.
— Что ты хочешь ска… — Стариков запнулся и почувствовал, как густая краска заливает всё его лицо.
— Нет-нет, ничего-ничего. Давай еще хряпнем по маленькой? — и поэт упорхнул в сторону бочонка из украинского дуба.
Лешка потом не раз вспоминал этот разговор, каждую его деталь и скрытые интонации-смыслы. И задавал себе один и тот же вопрос: уж не тогда ли он впервые ощутил какие-то странные перемены в окружающем пространстве? Какое-то иное чувство — не совсем четкое понимание того, что где-то что-то неуловимо изменилось. Словно там, за миллионы километров отсюда, рухнуло огромное, вытянутое вверх здание, а здесь, у них со Сланцевым, эта вселенская катастрофа отразилась небольшим сотрясением воздуха, почти неосязаемым движением справа и слева.
«Экспедиция точно будет другой», — промелькнуло в голове у Лешки, и он в недоумении по-шаховски подпер безбородый подбородок кулаком…
— Слушай, — произнес через некоторое время Стариков — после того, как они помолчали, закусили и перешли на чай. — Ты мне в прошлый раз всё никак не давал своего «Домового» прочитать по-человечески. Давай я воспользуюсь той редкой возможностью, когда классик еще жив и может, так сказать, сам, без посредников… Почитай, а?
— Ну уж прям так и классик, — заворчал Мишка и порозовел от удовольствия. — Щас, погоди, найду сборничек.
Он приволок из другой комнаты светло-синюю книжицу, запрыгнул, как воробей на ветку, в любимое кресло-качалку (Катьки тогда, конечно, дома не имелось) и начал без посредников:
«Здесь был когда-то дом, в котором жили люди.