«Вот. Снова это случилось, — подумал я, обрадованный своей наблюдательностью. — Интересно, что она обходила? От чего, или от кого только что уворачивалась? Догнать? Спросить?»
Женщина прошла дальше, и затерялась в гуще людей, подходящих к пешеходному переходу. Взгляд скользнул за ней, но уже не смог зацепиться. Она исчезла, словно крупинка сахара в чистой воде.
«Нет, — подумал я. — В другой раз подойду. Наверняка, это ее привычный маршрут, и она ходит здесь постоянно».
Следующим днем, примерно в то же время, мои глаза искали, в безликой серой массе людей, ее. Темный деловой костюм, синюю папку. Даже слух пытался уловить запомнившийся стук ее каблуков. Пару раз мое сердце замирало. Я видел похожую одежду, или кто-то нес такую же синюю папку. Подсознательно я понимал, что больше не увижу ее никогда. Понимал, и не хотел принимать. Требовал доказательств, отказывался верить на слово. Вчера у меня были несколько секунд. Но за этот короткий отрезок времени я успел подойти к ней, и познакомиться. Услышать голос, увидеть как она смеется, запомнить цвет ее глаз, взять за руку, поцеловать. Она ответила на поцелуй, и мы стали жить вместе. Вместе засыпали, вместе просыпались. Завтракали, приходили с работы. Смеялись, иногда ссорились. Она кричала, и бросалась в меня всякими вещами. Мы мирились. Я ее обнимал, и мы засыпали, тесно прижавшись, друг к другу.
А потом она ушла. Ей надо было двигаться дальше. Я ей мешал, тянул вниз, тогда, как ее крылья рвались вверх. Не знаю, в какой момент она поняла, что я уже прошлое, а не настоящее. Да это и не важно теперь. Она ушла. Мне больно, что не могу вернуть ее. Ненавижу всех, и каждого. Ведь они видели, они знают. Они свидетели моей боли. Как жить дальше, если ее нет рядом? Глотать слезы? Глотать водку! Она хоть не такая горькая, как слезы. И я глотал. Я пил соленую от слез водку. До тошноты, до беспамятства. А потом, однажды встал с кровати, и понял, что не могу больше пить. Что у меня нет слез. Я их все выплакал. Но все равно рука тянулась к медленно заживающей ране. Я трогал ее, проверяя, как хорошо она заросла. Больно мне по-прежнему, или уже нет. Взгляд блуждал по толпе, а сердце сжималось, в ожидании предстоящей вспышки боли, когда глаза наткнуться на нее, как натыкаются пальцы на свежую рану.
Еще пару раз я приходил на перекресток, но больше, для того, чтобы убедиться, чем для того, чтобы увидеть. Время шло, мои наблюдения продолжались. Увы, пока безрезультатно. Никто больше не обходил невидимые препятствия. Образ женщины с синей папкой стал стираться из памяти, оставляя после себя только след из эмоций.