На хуторе, вдали от воды, — лишь гул да грохот услышали. А рядом, возле речки, было страшновато глядеть, когда в заторах дыбились, торчком поднимались огромные ледовые крыги и с грохотом рушились или на берег ползли, словно танки, сизые громадины, легко ломая и хороня под собой камыши, талы, малые деревья.
Картина завораживающая и страшноватая с непривычки. Басакины все вместе ходили глядеть.
Лед быстро пронесло. Вода поднималась. Весна пришла теплая, ранняя.
Из Большого Басакина теперь изредка наезжал Аникей. Для остальных — путь неблизкий, в немалый объезд: речку не перепрыгнешь. И дел по весне много: огороды, рыбалка.
Но объявились иные гости, нежданные. Первым пришел монах, тот самый «потаенный», о котором прежде знали, но в глаза не видели: нестарый человек в светлой бороде, усах, в рясе да телогрейке, с заплечным мешком. Назвался он Алексеем. С Иваном пришелец поговорил и устроился, как сказал, до тепла, в одном из вагончиков. До полудня он помогал по хозяйству, потом уходил к своим делам, по тропе набитой, к Явленому кургану, объяснив коротко: «Пещерку сотворяю, келейку». По ночам в вагончике он подолгу молился.
Набегом, на короткий срок наведался отец Василий — молодой, рослый, приветливый батюшка из города. Тоже басакинский. Дальняя, но родня. С ним была попадья, такая же милая, улыбчивая, и трое ребятишек. Ехали они от Явленого кургана, но любопытствуя, завернули к новоселам. Поздоровались, чаю попили.
Батюшка известил, что нынче на Явленом кургане будет поставлен Поклонный крест. Из Москвы его привезут от известного скульптора Неклюдова, который тоже числит себя казаком со здешними корнями. И еще одна добрая весть о часовне. Она будет возведена нынешним же летом, на прежнем месте, на кургане на старом фундаменте. Для того сюда батюшка и приезжал: еще раз осмотреть место.
К Басакиным он заехал, как говорится, лишь на минуту. Познакомиться с новыми людьми да поздороваться, торопясь возвратиться в город. Но получилось по-иному.
Детвору из машины выпустив, не могли собрать. Их было трое: два мальчика — один Тимошкиного возраста, другой старше — и девочка-малышка. Они радовались воле и особенно малой животине: телятам, козлятам, цыплятам.
Радушный хозяин Тимоша был несказанно рад гостям, новому знакомству и хотел им все показать: огромное гнездовье орлов-белохвостов; бобровую плотину в заводи, подъеденные бобрами деревья, следы зубов, кучи стружек; там же — потаенное, в крутом берегу, жилище выдры, ее накатанную горку, с которой она съезжала, играясь, подводные ходы… А еще нужно было сбегать к жеребенку Рыжику и попробовать вызвать черную норку, постучав по дуплистому тополю, там она жила. И еще…