дочь.
Я отец.
Ух. Мне ещё трудно это осмыслить.
И если я, увидев её фотографию в Нью-Йорке, думал, что боль в груди невыносима, сегодня, при встрече с ней, она была в сто раз хуже. Мне так сильно захотелось её подержать, что пришлось спрятать руки в карманы, чтобы не забрать её у матери. Но Пейдж смотрела на меня так, будто отрежет мне яйца и подаст на блюдечке, если я только осмелюсь. Я не стал настаивать, потому что она и так была разъярена.
Но я увижусь с Брианной завтра и, без сомнений, возьму её на руки.
Вернувшись к себе, я проверяю в телефоне сообщения и нахожу одно от Дианы.
«Приготовила тебе ужин. Он в холодильнике. Не забудь поесть. Я зайду позже».
На кухне я открываю холодильник и обнаруживаю, что сестра, видимо, сходила в продуктовый. Когда я заезжал оставить вещи, он был пуст. Теперь же в нём всё самое необходимое: апельсиновый сок, молоко, яйца, бекон, хлеб, яблоки и апельсины. На средней полке стоит накрытое блюдо. Сверху на записке нацарапано: «Лазанья».
Поставив её греться в микроволновку, я слышу короткий стук, следом за которым раздаётся звук открывающейся двери.
— Митч, это ты? Можно войти? — неуверенно зовёт сестра.
Я сухо смеюсь, отзываясь:
— Нет, это грабитель, который собирается съесть любимое блюдо твоего брата.
Весёлый смех Дианы сопровождает её появление на кухни. Сестра у меня высокая блондинка с зелёными глазами, и между воспитанием двоих детей, плаванием и теннисом, она умудряется оставаться в хорошей форме. Все говорят, что мы очень похожи, но мне сходство не кажется таким сильным. Но, наверное, назвать нас обоих спортивными можно.
— Ты дома, — тепло улыбается она мне.
— Во плоти.
Микроволновка издаёт сигнал, и я достаю нагретую тарелку. Диана следует за мной к столу и занимает стул напротив.
— Нет, я имею в виду, что ты, наконец, вернулся домой. — В мягкости её голоса много значений. Блудный сын вернулся. Или паршивая овца. В моём случае, подходит и то, и то.
Новая волна вины накрывает меня с головой. Я откашливаюсь.
— А. Да, видимо, так и есть.
Следующие несколько минут она довольно наблюдает, как я ем. У меня во рту не было ни кусочка с тех пор, как я перехватил гамбургер в полдень во время последней остановки, поэтому мне до смерти хотелось есть. А вкуснее домашней лазаньи моей сестры с тройным сыром ничего быть не может.
— Хочешь, налью попить? — спрашивает она, как будто не зная чем себя занять.
— Давай.
Достав стакан из шкафа, она небрежно интересуется:
— Ну и как всё прошло с Пейдж? Ты виделся с дочерью?
Удивительно, что она столько тянула с вопросом. Понятно, что ей хотелось спросить об этом в ту же минуту, как она вошла.