Крашенинников сперва пытался помогать академику, срывая самые большие и красивые цветы. Но Гмелин интересовался ими меньше всего: они обычно были давно известны. С некоторым удивлением Крашенинников видел, как Гмелин часто с радостью срывает какую-нибудь совсем незаметную травку и, рассмотрев ее внимательно, с сияющим лицом кладет в длинную жестяную коробку, которую носил через плечо. Крашенинников знал, что Гмелин кладет туда находки, которыми особенно дорожит и не решается доверить их другому.
Потом оказывалось, что эта незаметная травка еще никем не описана. Иногда бывало к тому же, что она является как будто звеном между двумя уже известными растениями. Тогда Гмелин радовался ей так, словно неожиданно нашел страницу, выпавшую из интересной и нужной книга.
Гмелин, так же как и Миллер, никогда не забывал о том, что студенты являются его подчиненными.
— Они состоят в нашей команде, — говорил он про студентов.
Но ему часто хотелось рассказать кому-нибудь о той или иной удачной находке. Огорчения и разочарования, которые случалось испытывать, еще можно было переживать одному. А радоваться открытиям в одиночку было трудно.
Гмелин дружил с Миллером и говорил ему о своих находках. Но Миллер ботаникой мало интересовался и, казалось, слушал терпеливо как будто только для того, чтобы потом, в свою очередь, рассказать о каком-либо старинном указе, сохранившемся в тобольском архиве.
Гмелин стал показывать новые растения своему постоянному спутнику — Крашенинникову, рассказывая, чем они интересны.
Для того чтобы студент мог оценить находки, надо было-познакомить его с ботаникой. Это нужно было и по другой причине. Гмелпн понимал, что сделает гораздо больше, если у него-будет помощник, который сможет по его поручению сам собирать, растения. Для этого Крашенинников должен был знать основы науки, изучающей растения.
Гмелин начал давать ему уроки ботаники. Крашенинников, усердно слушал объяснения. А потом внимательно рассматривал и читал книги по ботанике, которые ему показывал Гмелин. На корешках книг стояли имена ученых разных стран: Рея и Тур-нефора, Клюзиуса и Джонстона. Все эти книги были написаны по-латыни.
Крашенинников не мог не подумать, что знание латинского языка, полученное в школе, стало приносить большую пользу. Он легко понимал теперь сочинения ученых-ботаников.
Почти три недели плыли вверх по Иртышу от Тобольска,, пока доплыли до города Тары, до которого считалось около четырехсот пятидесяти верст. За Тарой началась Барабинская степь..
В продолжение многих дней с палубы дощаников открывался, один и тот же вид: по обоим берегам реки, насколько хватал глаз, уходила вдаль зеленая равнина. Далеко на горизонте, сливаясь с небом, она казалась безграничной и бесконечной, как море, когда не видно берегов.