Гмелин и Миллер признавали, что Крашенинников со временем должен стать адъюнктом. Они полагали, однако, что ему следует предварительно пополнить знания. В апреле 1743 года состоялось заседание конференции, на котором Крашенинникову пришлось держать экзамен.
Он составил на латинском языке описание одной рыбы и одного цветка. Эти работы зачитали на конференции. Потом профессора стали задавать вопросы на латинском языке. А Гмелин и Миллер заявили, что во время экспедиции Крашенинников постоянно отличался любознательностью и усердием в работе.
«Латинский язык понимает и натуральную историю отчасти уже изучил. На вопросы дал достаточные ответы», отметили академики.
Было решено дать Крашенинникову возможность продолжать обученье «натуральной истории» и в это время его «ни к каким другим делам не употреблять». Для того чтобы он мог учиться, не думая о заработке, ему увеличили жалованье до двухсот рублей в год. Это было очень кстати: Крашенинников был уже женат и имел большую семью.
Два года Крашенинников изучал ботанику и другие естественные науки. Гмелин указывал ему, какие книги нужно прочитать. А в библиотеке Академии наук на полках больших дубовых шкафов с красивой резьбой стояли длинными рядами научные латинские книги.
Летом 1745 года академическая конференция приняла два постановления: адъюнкт Ломоносов был избран профессором химии; студент Крашенинников стал адъюнктом натуральной истории и ботаники. Они были утверждены в этих званиях одним и тем же указом.
Ломоносов, став профессором при Академии наук, сделался академиком. А Крашенинников, получив должность адъюнкта, мог увереннее заниматься научной работой.
На Васильевском острове находился ботанический сад Академии наук. Здесь выращивались растения, привозившиеся из разных мест России и из других стран. Сажая семена, можно было делать наблюдения над их ростом и проводить другие исследования.
Став адъюнктом, Крашенинников начал работать при ботаническом саде. Через два года сад перешел в его ведение.
В то время, когда Крашенинников уезжал из Сибири, Стея-лер вернулся на Камчатку после плавания с Берингом. Несмотря на перенесенные лишения, Стеллер не стал отдыхать. Он решил уехать с Камчатки, только основательно изучив ее животный мир и растительность. Ему хотелось хорошо узнать жизнь камчадалов и их язык, словарь которого начал составлять еще Крашенинников.
Стеллер с удивлением увидел, что камчадалы прекрасно знают растения своей земли и проявили необыкновенную наблюдательность, научившись использовать их для разных нужд.