Прежде чем покинуть комнату, Ханна переоделась для встречи с директором Холландером и посмотрела на себя в зеркало. Серая юбка, туфли на плоской подошве и черная блузка, рукав которой она натянула на запястье, чтобы скрыть шрам. Она вынула пирсинг из носа и замазала дырочку тональным кремом. С длинными светлыми волосами, заплетенными в косу, веснушками и ярко-голубыми глазами она выглядела послушной и обворожительной.
Самой Ханне этот очаровательный образ блондинки не нравился, но в жизни она усвоила одно: чтобы преуспеть, нужно выглядеть мило, но действовать умно.
Она взяла свою магнитную карточку и вышла из комнаты.
Ветер нагибал ветви лип, срывал с них листву и гнал навстречу Ханне. Ее немного знобило в тонкой блузке. В конце аллеи находился главный вход в тюрьму: обрамленные увесистыми мраморными плитами и орнаментами деревянные ворота, на которых крепилась медная табличка. На ней были изображены два сцепившихся льва, а под ними шла надпись готическим курсивом.
«Война с самим собой – тяжелейшая из войн.
Дата возведения 1933 год»
Между цветами дикой вьющейся розы, которая проросла в трещинах каменной стены, виднелись многочисленные объективы камер, снимающих все происходящее перед воротами. Камеры на здании казались анахронизмом – как и магнитная карта Ханны, и считывающие устройства на дверных замках.
Ханна заранее ознакомилась с не очень доблестной историей здания: во время нацистской диктатуры в «Штайнфельзе» с помощью гильотины были приведены в исполнение сотни смертных приговоров, а в пятидесятых годах в здании размещался – как тогда говорили – сумасшедший дом, где практиковали электрошоковую терапию, чтобы излечить гомосексуалистов от их «отклонений». Лишь в семидесятых годах заведение превратили в женскую тюрьму, но закрыли в девяностых после сильного пожара во время бунта заключенных. Затем здание много лет пустовало. Позже, получив целевое финансирование, было наконец отремонтировано и перестроено. И вот уже пять лет существовал этот пилотный проект.
Судя по фотографиям, которые Ханна видела в Интернете, машины для перевозки заключенных подъезжали с другой стороны здания. Сразу за площадкой для разворота начинался крутой скалистый обрыв в море.
Ханна позвонила. Френк Бруно сразу же открыл дверь.
– Поздно вы.
– Я быстро переоделась.
Он оглядел Ханну, и на мгновение его взгляд остановился на ее груди.
– Директор уже ждет. Идемте!
Френк повел ее мимо пустой стойки регистрации через огромный зал с высокими колоннами и плиточным полом, на котором гулко отдавались их шаги. По широкой мраморной лестнице они поднялись на второй этаж. Где-то вдали эхом отозвался чей-то выкрик, сменившийся приглушенным смехом.