Действительно, над вершинами деревьев проносилась огромная стая красивых птиц бронзового цвета величиной с курицу. Шуршание их блестящих, словно металлических, крыльев и издаваемый странный крик, вроде мычания или глухого рева быков, производили сильный шум.
— Ну и попируют же теперь эти канаки! — воскликнул боцман. — Я думаю, после такого пира они надолго потеряют охоту к человечьему мясу.
— А что, разве эта птица так вкусна? — спросил Бельграно.
— И даже очень, — ответил Ульоа.
— Так нельзя ли нам подстрелить несколько?
— Подстрелить? — перебил моряк. — Да ведь мы своими выстрелами сейчас же выдадим себя! Нет, мой молодой друг, об этом нечего и мечтать. Ну вот, — продолжал он, производя наблюдения в бинокль. — Так я и думал: там те же двое ловцов, которые были и прежде. Необходимо захватить их в плен. Ретон, — обратился он к боцману, — ты и Эмилио заходите с правой стороны, а мы зайдем с левой. Если дикари при виде вас вздумают бежать, стреляйте в них, но старайтесь не убивать их, а только ранить. Ну, теперь молчок и вперед!
Отряд разделился. Капитан в сопровождении молодых людей начал осторожно подбираться к опутанному силками ризофору с правой стороны, а боцман и юнга — с левой.
Наступил прохладный и ясный вечер. В вышине проносились все новые и новые стаи птиц, шумно усаживаясь на ближайших к морю деревьях. Часть птиц с жадностью бросалась на выставленную дикарями приманку.
Отряд Ульоа находился еще только на полпути к дереву с силками, как вдруг раздались два выстрела и послышался громкий, болезненный крик.
— Ого! — воскликнул Ульоа. — Это в той стороне, где находятся наши. Уж не напали ли на них? Нужно поспешить к ним.
— Нет, нет, дон Хосе! — успокоил своего спутника молодой человек. — Вон там катается по земле дикарь, очевидно раненый, а еще двое убегают. Боже мой! Да, вы, пожалуй, правы: вдали несется еще целая толпа дикарей. Кого-то тащат. Уж, действительно, не наших ли?
— Наверное, так, — проговорил Ульоа. — За мной, друзья! Скорее! — И он бегом бросился к месту, где происходила эта драма, за ним поспешили и спутники.
Когда они явились туда, там уже никого не оказалось, кроме смертельно раненного дикаря, который тут же испустил дух. Вдруг немного в стороне из чащи выглянули было бронзовые лица двух канаков, но тотчас же скрылись. Однако зоркий глаз моряка успел их заметить. Подняв вверх карабин, Ульоа громко крикнул на туземном наречии:
— Тайос! (Друзья!)
После этого слова из-за исполинского ризофора осторожно вышел один из дикарей, вооруженный огромной дубиной, и в нерешительности остановился, увидев троих людей с карабинами в руках, но потом вдруг выступил вперед и твердым голосом произнес: