Малое время спустя после освобождения Киева от власти хазар прискакал гонец на взмыленном коне и принес весть, что караван судов княгини Малуши с детьми миновал излучину Днепра при впадении в него Припяти и завтра, если на то будет воля богов, должен прибудет в Киев.
Князь Святослав тут же приказал снарядить три самых поспешных ладьи и с частью молодшей дружины отправился встречать жену и сыновей.
А в Киеве, между тем, не прекращалась под руководством княгини Ольги работа по приведению города в порядок после минувших пожаров и погромов. Особенно детинца. Из него выбрасывали вещи, которыми пользовались предыдущие хозяева: бухарские и персидские ковры, занавеси из китайского шелка, обивку из византийского аксамита, складывали все ценное в кладовые, чтобы потом продать на рынке; скребли с песком полы, отмывали стены и потолки, окна, лестницы и даже двор, наполняли княжеские палаты мебелью и посудой из Вышгорода.
Княгиня Ольга волновалась, как никогда. Да и то сказать — если на то будет воля Иисуса Христа, то не сегодня, так завтра-послезавтра она увидит своих внуков, прижмет их к груди. Как истосковалось ее тело по нежному детскому теплу, как давно она не целовала младенческие ручки, щечки, попки. Ей дано было родить лишь одного сына, и ее женская сущность не могла быть удовлетворена прерванным немилостивой судьбой на одном дитяти материнством. Правда, на ее долю достанется лишь полугодовалый Владимир, другие уже подросли: старшему, Ярополку, пять лет, Олегу — почти четыре, но она будет рада и этому.
Ладьи во главе с князем Святославом двигались против течения вверх по Днепру. Двигались на веслах, но иногда, там, где Днепр сужался и течение было особенно сильным, тянули ладьи бечевой. Князь, хотя и скрывал свои чувства, однако тоже волновался, соскучившись по своим детям. Да и по жене, по ее преданному, участливому взгляду, по теплоте ее рук и уютного тела. За минувшую зиму и весну произошло так много событий, доселе им не переживаемых, и почти каждое из них простирало свои пути в такие дали, какие ведомы лишь бессмертным богам, что Святославу казалось, будто минуло множество лет, он стал значительно старше и мудрее, и семья в его сознании получила совершенно другое значение, связавшись множеством нитей с его задумками на ближайшее будущее. Ни стычки с окрестными племенами и народами, в которые он водил свою дружину, заранее предупреждая недругов о своих намерениях: «Иду на вы!», ни самостоятельное управление северными землями своего княжества, не дали ему тех знаний, опыта, а главное — уверенности в себе, что он почерпнул всего за несколько последних месяцев. Позади остались дела, подготовляющие его к делу всей своей жизни, которое никак нельзя свершить без напряжения не только своих духовных и физических сил, но и всего народа русского. Он понимал, что вступил на опасную тропу, с нее не сойти, ее ему торить дальше, пока она не упрется в неведомые стены, которые он должен разрушить, чтобы крепко встало на ноги его княжество, которое он передаст в руки своих сыновей. Отныне никто не может оказывать на него влияния — никто, кроме богов. Но тех можно улестить, уговорить, задарить, насытить жертвенной кровью, а кого-то из них и обмануть. Боги — они как люди: такие же капризные и серьезные, жестокие и добрые, мстительные и прощающие людские заблуждения, помогающие и, наоборот, препятствующие исполнению человеком своего долга, умные и глупые. Но не ему, князю Киевскому, угадывать их меняющиеся, как та погода, настроения. Для этого имеется множество колдунов и волхвов, жрецов и знахарей. Вот пусть они и занимаются общением с богами и находят дорогу к их бессмертным сердцам. А у него есть Малуша и их сыновья — будущее Руси. И это было то новое, что вошло в Святослава за минувшее время, которое они не были рядом.