"Вот тебе, бабушка, и Юрьев день" и "В тихом омуте черти водятся..."
Поговорки, звучащие как пророчество, которые ещё не раз аукнутся в истории и которые наверняка припомнят сильным мира сего на Страшном Суде.
История четвёртая. Время и место
Когда несправедливость, насилие, безжалостность становятся повседневной обыденной реальностью, происходит деформация мироощущения и самосознания. Воздействие зла остаётся в коллективном сознании, накапливая в нём токсичность, подобно медленному отравлению организма тяжёлыми металлами.
Интоксикация может быть очень тяжёлая даже от однократного воздействия, что уж говорить, если отравление длилось целый век. Стоит ли удивляться всеобщему раздражению и апатии, судорогам, галлюцинациям, кровотечениям и рвоте?
"Тяжёлый дух... дышать нечем..." - слова, неоднократно повторяемые Петром I, царём, выросшим в немецкой слободе на неприятии "русского духа". Его не волнуют ни "преданья старины глубокой", ни таинства миссии Москвы - Третьего Рима.
Храмы, терема, прежний уклад, размеренная русская речь вызывают в нём чувство негодования и стыда, как стыдятся выживших из ума родителей. Он постоянно оправдывается перед своими иностранными фаворитами и умышленно шокирует двор подчёркнуто европейскими нарядами и манерами. Молодому Петру ничего не остаётся, как, поддавшись общим настроениям, тоже бежать за границу.
"Великое посольство" выдёргивает его из России на пять лет, внутренне изменяя до неузнаваемости. Отныне, по выражению Аксакова, даже "в указах, обращённых к русскому народу, царь будет подписываться по-голландски - Piter".
Великий раскол, начавшийся при тишайшем царе, прошёл не только по религиозному обряду: он расколол, раздробил на части некогда единый русский дух; расчленил народ на "благородных господ" и "людишек".
Одно уравнивает подданных перед Петром: они только средство, только сырьё для новой государственной алхимии. Всё, что мешает онемечиванию России, подлежит незамедлительному демонтажу и аннигиляции. Жертвы значения не имеют.
Пётр не любит Москву и не скрывает этого. Брезгует ей, презирает. Хочет отгородиться от неё непроницаемым кругом.
Ему невыносимо душно в кремле, часто находят головокружения, подкрадывается тошнота, угрожая вырваться неудержимым эпилептическим припадком.
В дворцовых палатах обуревают приступы беспричинной ярости: он постоянно срывается на брань, учиняет всеобщий разнос, избивает... А после мается от своей "русскости"...
Не вынося московского духа, Пётр строит на правом берегу Яузы Ново-Преображенский (Нагорный) дворец - кусочек любезной Европы рядом с ненавистной Москвой.