При каждом шаге тихий звук какой-то незримо-таинственной музыки проносился и замирал где-то в отдалении.
— Ловко, ловко… молодец! — слышал я бормотание Путилина.
— Скажи, — тихо обратился он к нашему пленнику, — когда кто-нибудь приезжает к твоему «великому», как ты даешь ему об этом знать?
— Я… я подаю ему снизу условный звонок… Тогда он выходит и встречает…
— Ну, веди!
Мы прошли двумя темными комнатами и остановились перед аркой, закрытой черной драпировкой с такими же изображениями, что и на ковре лестницы.
Путилин тихонько раздвинул ее и заглянул во внутренность таинственной горницы.
— Никого! Отлично…
Мы вошли в нее, и неприятно жуткое чувство овладело мною. Комната была вся задрапирована черным сукном.
У одной из стен ее стоял высокий, огромный черный аналой, позади него — какой-то замысловатый треугольник с тремя зажженными свечами и черепами, а сбоку — жаровня, в которой сверкали горячие уголья.
Свечи пылали багровым светом. Полосы его ложились на черные стены, давая иллюзию лужи крови.
Путилин зорко огляделся по сторонам.
— Гм… дело скверно. Комната пуста до удивительности.
Он быстро подошел к огромному аналою и попробовал его приподнять.
Аналой поднялся свободно, как легкий деревянный предмет.
— Нечего делать, придется… Ну-с, вот и все. Вы, X., ведите негодяя вниз и по его указанию дайте звонок. В случае, если он обманет нас, — пристрелите его. Ну а вы, барынька, знаете, что вам надо делать? После звонка подымайтесь по лестнице, и… там все будет видно.
Мы остались одни.
— Нет, там мы рискуем или задохнуться, или ничего не видеть, — проворчал мой гениальный друг. — Ба! Да о чем я думаю? Мы отлично спрячемся под широкими складками спадающего с аналоя покрова. Живо, живо, доктор!
Едва мы успели задрапироваться черным сукном, как резкий, какой-то переливчатый звонок пронесся по комнатам этой проклятой квартиры.
Прошло несколько секунд, и до нас донеслись голоса: мужской и женский.
Портьера раздвинулась, и в страшную комнату вошла высокая фигура мужчины, одетого в темно-фиолетовую сутану.
Черты лица его были резки, суровы.
На груди сверкала, переливаясь блеском драгоценных камней, большая золотая цепь.
— Ну, княгиня, что скажете? — прозвучал голос таинственного хозяина.
— Я… я в отчаянии, великий! — хрипло ответила «княгиня».
— Что с вами? Я не узнаю вашего голоса! — удивленно произнес «великий».
— Ах, я больная, я совсем простудилась. Я приехала к вам сказать, что нам… что мне угрожает смертельная опасность.
— Какая? — прозвучал насмешливый голос.
— За нами следит Путилин. Я погибла.