— Открывай глаза.
Распахнула, куда же было деваться, замерла, почувствовав, насколько близко он склонился над моим лицом.
— Урок общения с нечистью усвоен? Или, может, еще кого позовешь, если на сосне не насиделась?
И тут я разозлилась. Да как он смеет так со мной разговаривать?
— Перестань командовать, Лир, — прошипела в ответ. — И читать нотации. Лучше бы объяснил раньше, чтобы наверняка знала и…
— И все равно решила бы попробовать? Глупая, безрассудная девчонка!
— Сам такой!
— Кто? Я? — Маг поднялся, угрожающе навис скалой. — Заметь, это не я пустил тень в круг. О чем ты только думала? Предупредил же!
— Она обернулась моей лучшей подругой, — тихо отозвалась я, стараясь не расплакаться.
Обидно. Провели, как наивную глупышку.
Лир замер, глаза снова налились серебром, потемнели.
— Ты вспомнила прошлое?
— Только подругу. А что? Ты знаешь, что я потеряла память? Откуда?
— Когда русалки проходят инициацию, забывают, как жили до этого. Навсегда.
— Забывают? Инициация? — повторила я, приходя в ужас. — Я ничего не делала. И не хочу забыть прошлое!
— Ты оказалась в зачарованном озере, Ариадна. У тебя появился хвост. Это и есть инициация. Говорю же, лес волшебный! Создал он этот проклятый водоем подальше от моря, манит тех, кто должен обернуться, на время даже укрывает.
— Это как?
— Да ты весь день по нему шла, ни один зверь не тронул! Только чем дальше от него, тем слабее защита озера. А от нечисти и не поможет, не с той целью создан.
— А откуда ты знаешь мое имя? Мы встречались? — осторожно спросила я, пока он снова не рассердился.
Лир неопределенно пожал плечами.
— Я же маг, вижу твою суть. И имя… подходящее.
— А мое прошлое ты тоже знаешь?
— Нет.
Лжет ведь! И как вытянуть из него правду?
— Ты уже ничего не сможешь изменить, Ариадна. Ты русалка. Прими это. Прошлое осталось позади.
Все бы ничего, но куда мне деваться? Как жить? Дома нет. Или есть? Родных нет. Или имеются и волнуются? Одни вопросы. А нечисть за кругом шумит, добавляет тревог и сомнений.
— В круг никого больше не пускай. Слышишь?
Кивнула. На меня резко навалилась усталость, объясняться с магом совсем не хотелось.
— Я сказал — никого, значит никого. Если я сказал — ты слушаешься.
Ага, воспитательная беседа, похоже, может затянуться надолго.
И мне бы промолчать — дело привычное, но по телу катятся угольки, жгут. Словно не могу я смолчать и не ответить. Пусть спас жизнь, защитил и помог, но разве может что-то запрещать?
— Я выразился ясно? — рявкнул Лир, заметив, что я не отвечаю.
И то единственное слово, не позволяющее потерять уважение к себе, сорвалось с губ: