Постепенно соседние камеры заполнились новыми пленниками, позволив разбавить страх общением и узнать новости. За разговоры их периодически били, но если соблюдать меру, стражникам было лень делать это слишком часто. Раненных почти не было - тех, чье выживание вызывало опасения, гоблины добивали ради опыта.
Среди пленников были и женщины... Именно тогда Леон осознал, насколько ему повезло родиться мужчиной. Мужики гоблинов не интересовали, а вот пленниц они навещали регулярно и с вполне определенными целями. Не то, чтобы человеческие самки им особо нравились - по меркам гоблинов люди не отличались красотой, но в крепости ощущалась нехватка женщин. Визиты к пленницам быстро стали наградой для отличившихся воинов. Свидетелей, ждущих своей участи в соседних камерах, насильники совершенно не стеснялись. Некоторые из пленниц покончили с собой, но большинство смирились...
У мужчин была своя проблема - их практически не кормили, за последующие недели он превратился в скелет, а участь женщин перестала его волновать. Тем давали еду, воду и возможность помыться в промежутках между визитами "клиентов". Разговоры, скрашивающие первые дни, постепенно сошли на нет. Сил становилось все меньше. Перед французом же маячила смерть. От клинка - как только гоблины сочтут, что его дни сочтены, то сразу же его прирежут. И вот, когда он уже почти смирился с собственной смертью, ему вновь повезло.
Пленников навестило "высокое начальство" и он приглянулся крепостному шаману. Ошибка с выбором навыка, некогда стоившая ему свободы, обернулась удачей. "Малый магический дар" позволил ему покинуть темницу и стать рабом и учеником еще не старого гоблина. На высказанное шаманом предложение он согласился сразу, без малейшего стыда и колебаний, поймав несколько завистливых взглядов прочих пленников... Многие из них сами с готовностью пошли бы на службу победителям, но такой шанс предоставлялся немногим.
К учебе Леон приступил с небывалым энтузиазмом, впитывая новые знания как губка. Шаман регулярно хвалил его сообразительность и вскоре пообещал, что отдаст руку своей единственной дочери. Если та, конечно, согласится. Не сказать, чтобы мелкая "негритянка" была королевой красоты, но француз был чужд расизму. Видал он девушек и пострашнее, а одну даже по пьяни и... В любом случае, пребывание в темнице, научило его ценить в женщинах главное - душу. И влиятельных родителей. Хотя сиськи у нее, конечно, могли бы быть и побольше, а морда посмазливее, но... Все эти мысли не мешали ему читать "стихи собственного сочинения", воспевая красоту "прекраснейшей из дев". В конце концов, с ее точки зрения он тоже был далек от идеала.