Перед сном он много думал. Джозефа одновременно тревожило и радовало то, что русский космонавт, имея в руках образец «кляксы», ни разу не предпринял шагов к тому, чтобы самому, втайне сохранить колбу с личинками. Почему-то Ерохин выбросил банку, а ведь он мог оставить её себе. Мог!
Джозеф видел эту самую колбу, которая летала по коридорам в объятиях «кляксы», а, значит, Сергей не врал и не разыгрывал его. Теперь этот смертоносный контейнер плавает где-то там, среди отсеков «Станции-2» в объятиях заботливой «мамочки», и заполучить его себе будет трудно. Очень трудно.
Сон не шёл к нему. Ворочаясь в спальном гамаке, астронавт мучился, разрываемый двумя противоположными желаниями. Одна сумасшедшая идея приходила к нему в голову вместо другой. Он понимал, что только сегодня, только сейчас он сможет предпринять последнюю попытку раздобыть то, что требовало от него начальство. Он кусал губы, пытаясь унять дрожь, потому что точно знал — как бы он не был благосклонен к Ерохину, ему всё равно придётся пойти на отчаянные меры…
* * *
Уже вечером, перед самым сном, огонёк внешней связи вдруг зажёгся. Сергей подплыл к пульту, и внезапно, прямо на экране связи увидел текстовое сообщение:
«„Сапсан-2“, это Рыльский в эфире, данное сообщение конфиденциально. Не включай интерком, либо просто пиши в ответ, не поднимая шума, чтобы Стэндфорд не мог слышать тебя»
Потянувшаяся было рука к кнопке внутренней связи, медленно отдвинулась назад. Вместо этого Ерохин осторожно проверил, что та по-прежнему отключена и напечатал в ответ.
«Вас понял, главный. К чему такая осторожность?»
«Нам важно знать, как ведёт себя американский астронавт. Есть ли с его стороны какие-то подозрительные действия, которые могли насторожить тебя?
«Вы думаете, он подвергся заражению?» — всё ещё не до конца понимая своего собеседника, спросил Сергей.
«Если бы он подвергся заражению, думаю, ты бы это и так давно понял. Я говорю о другом. Тут у нас появились данные из министерства обороны. На станцию, в составе текущего американского экипажа, был послан шпион. Мы не знаем, кто именно, но это был точно кто-то из них троих. Промышленный и научный шпионаж, ничего более»
Эта новость почему-то озадачила Ерохина. Мысли хаотично забегали, спать вмиг расхотелось. Сейчас от него требовалось хорошо подумать и решить, кому из астронавтов он не стал бы доверять. Всё запутывалась ещё и тем, что двое американцев были сейчас мертвы, поэтому вероятность того, что шпионом мог оказаться Стэндфорд, равнялась примерно тридцати трём процентам, минус или плюс — его собственные подозрения.