Пока Сергей докладывал, голос его становился всё более внятным. Говоря о последних событиях на орбите, он будто нащупывал тонкую нить, на которой держался весь его внутренний мир и от этого постепенно приходил в себя. Ведя диалог с собеседником, космонавт вновь обретал, пускай и не в полной мере, свою целостность, некую плотность, которую почти растерял. Маленький луч надежды вдруг ожил в душе человека, и всё оттого, что мир теперь не ограничен холодными формами корпуса станции, и что там, далеко есть жизнь, где люди на Земле смотрят на тебя с надеждой и верой.
Но Сергей не годился на роль супермена, его возможности и силы не те, а о том, чтобы как-то всё исправить, вообще не могло быть и речи, ведь одному человеку, пусть и невероятно сильному, это было не под силу.
Какое-то время в ответ ничего не было слышно, там, на Земле, видимо, совещались.
— Послушай, Серёжа, ты не можешь оттуда улететь просто так. Ты нужен на станции.
Эти слова Рыльского обожгли Ерохина, как струя холодной воды.
— Почему? Хотите избавиться от меня? Скормить этой твари?
— Нет, никто тебя не бросит там. Но до тех пор, пока мы не придумаем, как поступить с заражённой станцией, оставайся на месте. Ты в полной безопасности, пока не выйдешь из своего убежища.
— Я? В безопасности? — Ерохин вдруг замотал головой и засмеялся сдавленным, хриплым смехом. В его голосе слышалась одна лишь обречённость.
— Пойми, на борту карантин. И пока это так, нам нужно срочно собрать всех, кто причастен к полёту. Будем решать, что делать дальше.
— Я не могу больше, главный. Я хочу домой…
— Держись, родной, мы тебя вытащим, — Рыльский не говорил, а, казалось, буквально умолял, хотя в данной ситуации умолять нужно было Ерохину.
Но Сергей молчал. Он и сам понимал, что нельзя так просто оставить это место без присмотра, ведь рано или поздно безлюдная станция упадёт на землю, и тогда… Но почему он? Почему ему нужно быть здесь? Почему он не погиб вместе со всеми и теперь вынужден болтаться в неопределённости?
Космонавта так сильно вымотали эти последние два с половиной часа, что глаза его буквально слипались. Напоминал о себе недостаток сна в прошедшую ночь. Ерохин молча слушал голос Главного и только кивал головой, соглашаясь со всем сказанным. Что ещё ему оставалось делать, как принять на себя роль узника, с той лишь разницей, что пока он здесь заперт один в космической тюрьме, какая-то жуткая инопланетная зараза будет пытаться добраться до него всеми возможными способами, чтобы убить.
14 декабря 2046 года. Земля
— Вы можете быть уверены в том, что ваш космонавт говорит пправду, Валентин? Что если всё это просто бред воспалённого разума спятившего от страха человека. — Голос МакКорника слегка заикался, что было ему несвойственно, и в ответ Рыльский постарался перейти на более ровный темп речи