Утром сегодня я внес елочку в комнату, и запахло праздником. Завтра справлю сочельник — приглашу Сахновскую с Подгоричани и Людмилу Алекс. Моя домоправительница очень этого хотела — она тщеславна и все хочет поддержать славу "первого дома в Тарусе".
В ночь под Новый год, уже в первом часу, пришли ко мне "ряженые" — Сахновская и ее компания — было мило и неожиданно весело и оживленно. А с утра сегодня один посетитель за другим — Поленова, Сахновская, врач из лагеря немецких военнопленных (приятный молодой человек), еще кто-то. Привезли дрова из Академстроя. Хлеба в этом месяце я буду получать по-старому, 400 г, а с будущего месяца — 500 г, все же станет "хлебнее"…»
7 января. Ленинград. «Я часто думала о Вас это время. И не из-за мыслей о моих "Записках", а просто так — по всякому случайному поводу. Хрустит снег под ногами — вдруг Алабино, вечер первый, когда я бреду со станции в Ваш дом. Или музыка — Игумнов — лето — Алабино. И все-то Алабино. Вас, в сущности, нет, но ощущаю незримо… Ну, а Ваша открытка дала ясное ощущение Вашего духа (что ли). Вы точно и твердо формулировали план моей работы и укрепили, в сущности, то, что думала я сама. Я снова сегодня взялась за прерванный труд. Да, именно труд, ибо чем больше вглядываешься в далекое (словно чужое) прошлое, тем труднее делается вживаться в него, вспоминать оттенки впечатлений и даже детали фактов. У меня выпадают некоторые годы — будто их и не жила. Жаль, перемерли современники. Иногда одно слово, фраза оживляют память.
Насчет февраля? Конечно, будет светлее, но еще не теплее, и главное, еще не сытнее. Бр. Бр. И это мое узилище… И еще мне снился сон: женщина безликая читает что-то в серых листах. "Что Вы разбираете?" — спрашиваю я. "Смотрю, сколько Вам жить". — "Года два проживу?". — "Нет, два месяца". Проснулась от волнения, что "не успею" чего-то сделать. Чего? Дописать. Каково? А что я умру в марте какого-то года — это мне сдается давно.
Ну, не смейтесь. Наталья Вревская».
12 января. «Милая Анюшка! Дни и недели мелькают как верстовые столбы в окне вагона. Прибавил день и час. И когда я думаю о весне, то не могу отделаться от одного представления, что приедешь ты опять сюда в конце июня… и решаю про себя не реагировать на это и не говорить об этом.
Вживаюсь в Тарусу. Успех мой, правда, не материальный, растет. Вчера читал лекцию в клубе. Полный зал. Порядок, тишина. Лекция была платная. Я ничего не взял за нее, кроме большого успеха… Работа моя в больнице налаживается. Имеется целый ряд рабочих замыслов. Приобретен микроскоп. На районном собрании медработников назначено мое выступление. Так вот и живем. Большую радость доставляет мне камин. В комнате часа на 3–4 душисто и особенно "по-сухому тепло". Надоела зима. Трудна она во 2-й половине нам, старикам».