В конце мая Аня уже смогла выехать в Тарусу.
Лето в этом году выпало сухое и жаркое. В саду у меня пышно, цвели розы. Было много ягод, вишен, спаржи, цветной капусты. Жили с нами: Н.П.Вревская, С.В.Герье и Г.И.Телепнева. Все или к семидесяти, или за семьдесят. Но это не мешало нам радостно воспринимать жизнь и с сожалением провожать каждый прожитый день.
Но если небо над нашим домом и садом было безоблачно, то вовсе не таким оно было в мире. Продолжающаяся холодная война грозила ежедневно обернуться войной настоящей. И этот страшный призрак то вырастал, то сникал, но не исчезал совершенно.
У Тютчева есть стихотворение в четыре строки «Последний катаклизм». Вот таким катаклизмом рисовалась нам грядущая беда:
Тогда пробьет, последний час природы.
Состав частей разрушится земных,
Все зримое опять покроют воды
И Божий Лик изобразится в них.
Этим же летом приехал в Тарусу на четыре дня Сергей Николаевич Коншин. Это было событием и для него, да и для нас. — С 1932 года пробыл он на Колыме. Затем в каких-то глухих местах под Свердловском. И лишь последние два-три года живет в Петропавловске в Северном Казахстане. Я выезжал встретить его в Москву, и всем нам хотелось обласкать его и побаловать. Долгие годы лагерей и ссылки сказались на нем излишней робостью и внезапной задумчивостью и тревогой.
Очень ласково обошлась с ним С.В.Герье. Она даже села играть с ним в четыре руки сонаты Бетховена и послала потом в Петропавловск нужные ему ноты.
Аня вернулась в Москву в половине октября, а я, как всегда, остался на осенние работы в саду.
24 октября 1955 г. (из дневника). Встаю рано. Пишу письма. В полдень выхожу в сад и с небольшим перерывом на обед остаюсь в нем до глубоких сумерек. Погода стоит отличная. Вечерами прочитал «Золотую розу» Паустовского. Он мастер небольшого рассказа. Много путешествовал, много знает, много видел, и читать его всегда интересно. Сейчас на руках у меня «Жизнь Николая Лескова». Написана она его сыном Андреем — Дронушкою. Судьба книги очень сложна. Десятки лет ее не печатали, и только счастливый случай сберег ее нам. Я всю жизнь читал Лескова и всегда интересовался им лично. И книга эта полностью удовлетворяет этот интерес, но читается она не легко. Язык книги своеобразен и труден.
16 ноября. Ночью выпал снежок. Деревья покрыты инеем. Ни с чем не сравнимая естественная декорация. Отошли Октябрьские праздники. Марианна приехала ко мне на эти дни с компанией студентов-энергетиков в 21 человек. Было так — пляши, хата, пляши, печь, — хозяину негде лечь. Весело, шумно, молодо. Все физкультурники, закалены, не неженки. Просты в обращении, и что мне особенно отрадно отметить — никто из них не курил и не пил водки.