* * *
Знойно стрекотали цикады. Бархатный шатер смоляного неба радостно украшали мириады звезд. Дождливый сезон завершился необычно жарким декабрем, и все готовились к рождественским праздникам и встрече Нового, 1967 года.
Род оставил машину на безлюдной проселочной дороге и ушел с рюкзаком за плечами туда, где среди бескрайнего поля кактусов возвышалась желанная рощица. Он разбросил антенну, включил приемник: до сеанса оставались секунды.
Сеанс был коротким, и только Мишель отключил питание, как чья-то рука легла на его плечо. Род сидел на корточках и как освобожденная пружина взвился вверх, отскочил в сторону. Перед ним, в белой рубахе навыпуск и белых кальсонах, стоял индеец — местный житель. Круглое, смуглое лицо, на первый взгляд показавшееся придурковатым, нагло улыбалось. Но Род ясно видел, как искрилась плутоватость в его глазах. Индеец явно понимал, что этот белый городской житель делал что-то недозволенное, поэтому и протягивал к нему руку за вознаграждением в обмен на молчание.
Первой мыслью Рода было полезть в карман за бумажником, достать деньги и булавку с перламутровой головкой, обычно служащей украшением галстука. Затем, при вручении купюры в десять песо, сдернуть с булавки зажим и нанести укол нежданному свидетелю. Извлекая бумажник, Род огляделся и убедился, что вокруг никого не было. Лицо индейца продолжало улыбаться, но уже казалось не придурковатым, а как бы соучастливым. По ситуации и роду профессии Род обязан был ликвидировать свидетеля, сдернуть зажим и нанести укол булавкой в любую часть тела. Смерть от яда, покрывавшего конец булавки, наступила бы практически мгновенно. Однако что-то удержало Петра от этого. Этим «что-то» было воспоминание, как он в детстве с отцом ходил в лес по грибы, где того укусила гадюка, и как совершенно неизвестный крестьянин-грибник высосал яд из ранки отца.
Род попытался выяснить, знает ли индеец, что Мишель приехал на автомашине. Тот говорил на плохом испанском языке, но вскоре стало ясно, что индеец пришел так тихо, как только могут ходить индейцы, с противоположной стороны и не мог видеть ни машины, ни ее номерного знака. Род вручил ему двадцать песо — целое состояние для индейца и заставил удалиться в противоположную от «форда» сторону. Было ясно, что сюда ему путь заказан, а сейчас важно только оказаться у машины первым, если даже местный житель и пожелает сделать то же самое. На бегу, с рюкзаком в руках, Род, уже в который раз, последними словами поносил тяжелую, старомодную радиостанцию.
Однако это была его последняя ругань по адресу такой техники. Буквально через неделю, на очередном сеансе, он получил шифровку выбрать из тайника, что находился неподалеку от плотины Итурбиде, новую технику, с которой он познакомился в свою последнюю поездку в Москву. Род немало удивился оплошности Центра. Он доносил, да и резидентура его успокоила сообщением, что в Центре знают о том, что лес, где расположен тайник, стал любимым местом работников советского посольства, постоянно выезжающих туда на сбор грибов. И эти выезды были настолько регулярными и частыми, что местные жители окрестили тот участок леса «Русской горкой».