Однажды в самом начале декабря он возвратился домой и застал Глорию в слезах. Старшие девочки стояли перед матерью с округленными от трепета глазами, в которых тоже сверкали слезинки. Род увел девочек в детскую, одарил шоколадками и возвратился к жене. Га, среди стенаний, разразилась упреками, сводившимися к одному: она больше не в силах переносить борьбу с самой собою, жить в вечном страхе…
Мишель в глубине души понимал Глорию, ее неуверенность в завтрашнем дне, но как ей помочь, не знал.
— Родная, ты же знаешь как я люблю тебя, наших девочек! И верю в нашу судьбу. Сейчас прошу тебя только об одном — помни, что ты кормишь грудью Леночку. Мы взрослые, мы можем многое вынести, но она, бедняжка! Зачем ей страдать? Возьми себя в руки, Глория! Ведь ничего не происходит страшного. И не произойдет!
Глория с трудом успокаивалась, слезы непроизвольно лились из ее глаз, она тяжело дышала.
— И помни, ненаглядная, бесценная моя, — Мишель нежно привлек жену к своей груди, — что наша организация всемогуща. Тебе же высокие люди говорили в Москве: тебя и наших детей никогда не оставят в беде. Перестань! Поди умойся, выпей капли.
* * *
Один из агентов, приезжавших в Мексику из США в рождественские праздники, привез с собой ценный материал, полученный от крупного деятеля науки — в свое время лучшего ученика Роберта Оппенгеймера. Этот великий ученый и большой друг СССР перед смертью убедил своего ученика, что Советский Союз — единственная на земле гарантия мира и справедливости.
В феврале «Аквариум» сообщил Роду о том, что служба военной контрразведки нащупала источник утечки информации о твердом топливе. Он получил очередную благодарность и за новый канал приобретения важных научных сведений. Резидентура денег не жалела, и в апреле Род имел чертежи и техническую документацию на новый секретный прицел тяжелого бомбардировщика.
Род работал всю ночь, он горел желанием передать эту, имеющую большую ценность информацию на очередном радиосеансе, который должен был состояться завтра — спутник проходил над Мексикой в 9 часов утра. К 5 часам ночи Род уже выбился из сил, а надо было спешить! «Таблетку, — подумал он, — или позволить себе час сна?»
Материал ушел, документы он заложит завтра в тайник резидентуры, и, казалось, можно было отдохнуть. Он поехал пообедать в ресторан Яши и обнаружил, что тот уже четыре дня не появляется в заведении. Администратор ничего о Либере не знал, даже где живет пианист, однако обронил фразу: «Если он не у рояля, значит, умирает». Род интуитивно почувствовал, что с Лившицем нелады, и поехал к нему домой, где прежде ни разу не бывал.