– Вася, ну что ты все время говоришь про смерть, ну честное слово, – пробормотал Иван и, не выдержав, расплакался.
– Это не я про нее говорю, это она обо мне думает, – мрачно ответил больной. – Увидел бы сейчас тебя Терентий Иваныч! – Это был непосредственный начальник Опалина, человек многознающий, суровый и весьма желчный. – Ладно, хочешь реветь – реви. Толку от слез никакого, зато никакого и вреда… Скажи мне лучше вот что: когда я упомянул, ну насчет фотографа, ты на кого-то подумал?
Опалин кивнул, вытирая слезы.
– Там в съемочной группе есть один. И я его сегодня видел.
– То есть после убийства он не сбежал. – Селиванов задумался.
– Я не могу понять, – признался Опалин, – как они жену наркома не побоялись убить. Должны же были понять, что после этого начнется.
– Надо расписание иностранных пароходов посмотреть, – с виду нелогично ответил Селиванов. – Которые заходят в Ялту.
– Думаешь…
– Конечно. Одна «Алмазная гора» стоит столько, что на всю жизнь хватит. Договорятся с кем надо, спрячутся на корабле, и айда за границу… Уже уходишь? – спросил больной, заметив, что Опалин поднялся с места.
– Да. Скажу Парамонову насчет фотографа… Может, конечно, это и не он. Проверять надо… Еще я в гараж собирался заскочить, к знакомому. Если хочешь, я могу остаться…
– Да нет, мне тут хватает общества, – пожал плечами Селиванов. – Иди.
– Я еще завтра приду, – пообещал Опалин. – Расскажу тебе, ошиблись мы или нет насчет фотографа. – Он осторожно встряхнул на прощание вялую, горячую руку и удалился.
– Мы, – пробормотал больной, поудобнее устраиваясь на стуле, – мы… м-да… надует тебя Парамонов. Все успехи себе припишет, как пить дать. – Он поглядел на пеструю бабочку, которая вилась возле него, и вздохнул.
Что же до Ивана, то он побывал в гараже «Крымкурсо», где навел кое-какие справки, и через пару часов объявился в кабинете начальника угрозыска на Пушкинском бульваре.
Завидев его, Николай Михайлович молча залез в стол и достал оттуда коробку спичек.
– Вот… Забирай свой выигрыш.
– Значит, во время обыска ничего найти не удалось? – спросил Опалин. – Так я и думал.
Он взял коробку, но ее вес ему не понравился, и, открыв ее, он понял, что она пуста.
– А где спички? – не удержался он.
– Мы спорили только на коробку, – развеселился Парамонов, – тебе еще и спички подавай?
Иван закрыл коробку, и лицо его неожиданно сделалось настолько недобрым, что Николай Михайлович нервно оглянулся на окно, из которого его уже раз выбрасывали.
– Да пошел ты, – с ожесточением бросил Опалин, скомкал пустую коробку, швырнул ее на стол и шагнул к двери.