Парамонов смутно помнил, что подчиненный недавно женился на вдове с характером, которая уверяла, что раз ее первый муж не брал в рот ни капли, то и второму она пить не даст; но начальник угрозыска не слишком верил в то, что человека можно переделать. Однако верь не верь, а пожалуйста, вот вам Будрейко, который пьет нарзан.
– Ты это, следи, а то колбаса убежит, – сердито объявил Николай Михайлович, чтобы оставить последнее слово за собой.
Передернув плечами, Парамонов направился к своему кабинету, а подчиненный с облегчением перевел дух, сел на место и стал жевать бутерброд.
Перед тем как войти в собственный кабинет, начальник угрозыска поправил ремень и постарался придать своему круглому лицу самое что ни на есть решительное выражение; но на молодого человека, который стоял возле окна, маневры Парамонова не произвели ровным счетом никакого впечатления.
– Ты что же это, а? – сердито заговорил начальник угрозыска. – Людей в окно бросаешь!
– А ты чего меня босяком обозвал? – с вызовом спросил Опалин.
Парамонов набрал воздуху в грудь, намереваясь высказать собеседнику все, что думал о нем и его методах, но что-то – возможно, выражение лица Опалина – заставило его повременить.
Кроме того, годы Гражданской войны не прошли для Николая Михайловича даром; из них он вынес, что такие вот мальчишки, которым не сравнялось и двадцати, могут быть опаснее всего, потому что в силу возраста не знают цены ни своей, ни тем более чужой жизни.
– Ты это того! – неопределенно проворчал Парамонов, бочком пробираясь на свое место и все время держа в поле зрения непредсказуемого Опалина. – Не бузи! Нет такого закона, чтобы людей в окно кидать…
– Так первый этаж же, – спокойно заметил Опалин.
– Ну и что? Нет, ты мне объясни: ты каждого, кто тебе поперек слово скажет, в окно выкидывать станешь? Так никаких окон не напасешься…
Опалин вздохнул.
– Пока хватает, – уронил он, причем не было понятно, то ли он говорит серьезно, то ли шутит.
– А если я твоему начальству в Москву доложу, что ты убить меня хотел? – Начальник угрозыска снова начал сердиться.
– Хотел бы – убил бы. – И тут Парамонов увидел дуло «браунинга», которое смотрело прямо на него.
Начальник угрозыска в ужасе сморгнул. «Браунинг», который Опалин только что держал в руке, исчез.
– Тебя же Сандрыгайло обыскать должен был, – пробормотал Парамонов, уже без сил валясь на свое место за столом.
– Он и обыскал, да плохо. – Опалин усмехнулся. – Неудивительно, что у вас тут бандюки шляются.
Он сел напротив Парамонова, который, косясь на него, размышлял: «Лицо совсем молодое, а глаза – как у сорокалетнего… должно быть, досталось ему в жизни с лихвой».