Автобиография Юкити Фукудзавы как репутационный ресурс (Мещеряков) - страница 7

Описанное в автобиографии поведение Юкити в детстве воспринимается как девиантное, но самого автора оно приводит в восхищение. Будучи еще совсем зеленым мальчишкой, Юкити предпринял такой смелый эксперимент. В каждой синтоистской молельне хранился символ божества — синтай (буквально: «тело бога»). Он находился в специальном ящичке, на «тело бога» запрещалось даже смотреть — не говоря уже о том, чтобы достать и потрогать. Это могли быть зеркало, меч или просто камень, в которых, как считалось, покоится душа божества. Что же сделал Юкити, прокравшись в молельню? Он взял в руки синтай (в данном случае это был камень), выкинул его на улицу, а на его место положил другой камень, который подобрал на дороге. Специальную деревянную табличку с именем божества он испачкал фекалиями. После этого пытливый мальчишка стал ждать: не постигнет ли его божья кара? Поскольку таковой не последовало, Юкити еще несколько раз совершил подобное кощунство и пришел к неопровержимому выводу, что никаких богов не существует, а потому все эти пышные религиозные ритуалы — жалкие предрассудки жалких людей. Наблюдая, как люди совершают приношения божеству Инари, он с нескрываемым злорадством думал, что эти идиоты поклоняются камню, который подложил он, отважный Юкити (с. 16–17). Мысль о том, что его поступок может задевать или ранить чувства других — обычных и «косных» людей, — не приходила в седую голову Фукудзавы даже в старости.

Юный Юкити осквернял религиозные святыни тайно. Когда подрос, он приступил к нарушениям общественной морали уже публично и демонстративно.

В период Мэйдзи обыкновения японцев (прежде всего элиты) менялись быстро. Это коснулось и диеты. Тогда казалось, что европейские одежда и пища способны превратить японцев в европейцев — умных, высоких и статных. К хлебу японцы привыкли сравнительно легко. Гораздо больше проблем вызвало потребление мяса, которое традиционно считалось в буддийской культуре продуктом нечистым. Многие японцы смотрели на европейцев, «пожирающих» мясо, с неприкрытым отвращением. Князья-даймё, когда их проносили мимо мясной лавки, приказывали поднять свой паланкин повыше — чтобы не так воняло. В Иокогаме, первом японском порту, открытом для европейцев, в 1869 году из-за недовольства местного населения мясные лавки пришлось вывести за пределы города.

Но Юкити Фукудзава еще задолго до официального разрешения употреблять мясо (в рационе императора Мэйдзи оно появилось в 1871 г.) ощутил прелести мясной диеты. Во время обучения европейским наукам в Осаке в 50-х годах XIX века он был беден и постоянно голоден, но отличался жизнелюбием, цинизмом и презрением к традициям. Во всем огромном городе с его 500 тысячами жителей имелось всего два заведения, где подавали говядину, и они считались самыми низкопробными и самыми дешевыми — так мало находилось японцев, которые желали бы оскоромиться. Постоянными клиентами этих заведений были бродяги, чье тело покрывали татуировки — знак низкого социального статуса (самураи никогда не татуировались). Но Фукудзаву и его бесшабашных соучеников-прогрессистов интересовали не правила приличия, а низкие цены и калорийность пищи. «Нормальные» люди считали Фукудзаву с товарищами неприкасаемыми,