— Я телеграфист станции Громки, — сказал он, продолжая сидеть.
— Вижу, что телеграфист.
Пашка ершисто поглядывал на вошедшего! Смушковая серая шапка, не заломленная назад, подвернутая «котелком», успокоила его. «Не очень бравый, — заключил он, — носит шапку, как булочник…»
— Что надо? — спросил Пашка, ни за что не желая допустить, чтоб и этот стал на него покрикивать, как Дитрих.
— Дебальцево запроси! — потребовал Пономарев, пройдя в комнату и стягивая шапку с лысеющей головы.
— От кого запрос? — дерзко спросил Пашка.
— Скажешь, Громки интересуются.
— Громкам могут не ответить, еще б надо что-то прибавить.
Пономарев сдвинул брови.
— Хватит!
Он не стукнул кулаком по столу. Но Пашка заметил по бровям, как они хмуро осели над прилипчивыми карими глазами: этот не остановится перед тем, чтобы стукнуть.
— Что надо? — тише спросил Пашка.
— У дежурного узнай о паровозах для вашей станции.
— Еще что?
— На первый раз хватит.
— Ладно, — согласился Пашка и отстукал запрос, — Придется подождать ответа.
— Подождем… Где начальник станции?
— Не отчитывается он передо мной. Уехал.
— Куда уехал?
— А черт его знает, куда. В Штеровку, говорят. Кому какое дело? — огрызнулся Пашка.
— Вы у кого на службе? — спросил Пономарев, посмотрев на него, — В Штеровке Каледин хозяйничает.
— Теперь хозяевов — хоть пруд ими пруди.
— Тебе будто от этого не очень хлопотно.
— Мне что, земле тяжко от множества хозяевов.
— А ты за то, чтоб один хозяин был на земле?
«Прижимает, гад, ей-право, прижимает», — невесело подумал Пашка, а вслух ответил:
— Меня никто про это не спрашивал, а я не думал, сколько и каких хозяевов надо.
— Как же так, все думают, а ты не думаешь.
— Знать, не такой, как все. Мне делить нечего, отвоевывать у капиталистов тоже нечего. Кто ни сядет в Громках, все равно работать при нем телеграфистом.
Пономарев побледнел от такого заявления. К счастью для Пашки, телеграфный аппарат щелкнул, и Дебальцево начало передавать ответ на запрос о паровозах: «Выходит через час тчк подготовьте прием тчк Петровенек вышел бронепоезд белых тчк будем встречать тчк комиссар Трифелов».
— Штеровка за Петровеньками, — прочитав телеграмму, произнес Пономарев.
— Не дождешься, стало быть, своего начальника… А не сбежал он к Каледину?
— Не такой он дурак, чтобы бегать.
— Как же тогда?
— Брат у него помирает. Смерть, она на время прекращает всю суету.
В телеграфную вошел запорошенный снегом Вишняков.
— Здоров, — коротко поздоровался он с Пономаревым. — Не припоздал я?
— В самый раз явился, — сердито буркнул Пономарев. — Поможешь решить, как быть с этим, — он повел глазами в сторону скучающе поглядывающего Пашки. — Агитирует меня против революции. Говорит, хоть делай ее, хоть не делай, все равно ничего не изменится. Суета, говорит.