— Криминальные жмуры? — спросил Кирилл.
— А тебя бы линейщики вызвали, кабы трупы были не криминальными? — вяло улыбнулся Дмитрич и снова закашлялся. — Ох, я ж тут щас соплями все забрызгаю… Конечно, солнце мое. Оба клиента зарезаны, глянь, вон дырища какая в груди. Один удар, прямо в сердце. Причем мужчинку завалили чуть раньше, дамочку позже. И я уверен, мужика мочканули где-то в другом месте, а в вагон втащили уже мертвым. Кровушка свернулась как пять-шесть часов, а у женщины часа три.
Кирилл без особого интереса поглядел на сизую грудь покойника, виднеющуюся из-под слоев пальто, пиджака и рубашки. Дыра в груди, действительно, впечатляла. Кирилл наклонился над трупом и брезгливо отогнул полы пальто и пиджака. Нож пробил их насквозь. Дмитрич наблюдал за действиями Кирилла с удовлетворением.
— Вот и я говорю, Кирюша, что силища у убивца была неимоверная. Это ж как надо ударить, чтобы мужика, словно бабочку, насквозь пришпилить. Я, кстати, над ним еще поколдую. Что-то мне не нравится в характере раны. Угол странный. Есть у меня мнение, что в момент убийства и жертва сидела, и убийца тоже.
— Поколдуй, — рассеяно разрешил Кирилл. — Орудие убийства нашли, не в курсе?
— Нету пока. Видать убивец с собой унес. А, может, ножичек валяется где, хотя мы вагон обшарили.
— Нож?
— Нож. Причем такой характерный, армейский, возможно. И, что любопытно, Кирюша, мужика завалили сразу, он, ручаюсь, и пикнуть не успел. А вот дамочка сопротивлялась. На руках порезы рваные, видать бедолажка, ручонками-то и закрывалась. Вот ее как раз в вагоне и убили. Тут и брызги крови соответствуют, и потеки, ну и свертываемость. Время смерти я точно не скажу, она в аккурат на электропечи сидела. Так что только после вскрытия. Иди, глянь пока, а я еще поковыряюсь.
Кирилл послушно отошел, бегло взглянув на сидящую на лавке бабу. Та сжимала в руках корзину, словно величайшую ценность. В корзине, насколько было видно, лежали овощи, укутанные в старую дырявую шаль.
Второй труп, женщина лет сорока, в дешевом пуховике, лежала на полу в той же позе, что и мужчина, но в отличие от него, выглядела хуже. Труп был залит кровью, засохшей на полу. Кирилл увидел отчетливые следы и ткнул в них пальцем, на что криминалист ответил кивком, мол, уже отсняли, запротоколировали. Напротив, на соседнем ряду, сидел Олжасик, сержант Олжас Устемиров, маленький худенький казах, недавно поступивший в распоряжение Кирилла.
Олжасика в деле Кирилл еще не видел, поскольку назначение пришло всего неделю назад, и по большому счету, это было его первое дело. Послужной список Устемирова был небогат. В родном Петропавловске он прослужил в убойщиках год, а затем продал квартиру и подался в Россию, решив, что на родине ему ничего не светит. Увидев Кирилла, он поднялся, пожал руку и вновь уселся, дописывать протокол. Рядом на скамейке, в куче барахла, лежали документы, бумажник, кошелек, свернутые бумаги, рассыпанная мелочь, телефоны и какая-то ерунда.