Антиквар уснул сразу, кажется, еще до того, как успел закрыть глаза, потому что сразу провалился в сон: яркий, теплый, из которого не хотелось выныривать. Якову Семеновичу — Яше — приснилась покойная жена Адочка, задорная хохотушка, с которой они и прожили всего двадцать лет, пока она не скончалась от рака, обезобразившего ее милое личико. Но во сне Адочка была молода и прекрасна, и все тянулась к нему своими тонкими пальцами, а на шее у нее висел кулон с бриллиантом. Не этим, найденным в шкатулке, а тем, проклятым камнем, из-за которого молодого Яшу, решившего толкнуть камень на черном рынке, замели умельцы из КГБ, и только сотрудничество со следствием помогло напуганному юноше избежать суда и расстрельной статьи. Яша никому не рассказывал, как сдал всю сеть подпольных ювелиров, раз и навсегда превратившись в сексота советских волкодавов. Зато его не тронули, и Адочку тоже. Правда, камень пришлось отдать.
Сон лопнул мыльным пузырем, когда снизу, из салона донеслись странные звуки, словно что-то дзынькнуло и покатилось. Коростылев подскочил в постели и прислушался. Тишина была полной, но старика глодало нехорошее предчувствие: а-ну как воры забрались?
Он сунул ноги в тапки, подхватил тяжелый молоток, лежащий на тумбочке специально для защиты, открыл дверь и стал бесшумно спускаться вниз. Последняя ступенька предательски скрипнула под его ногой, и в эту же минуту к антиквару рванулась черная тень. Яков Семенович попытался инстинктивно закрыться рукой, а потом в голове взорвалась бомба.
Когда Коростылев пришел в себя, оказалось, что он лежит на полу в своем салоне. Прямо над антикваром висела темная железная люстра. В помещении кто-то ходил, шебуршился и, негромко матерясь, передвигал предметы с места на место. Судя по звукам, грабителей было несколько, двое, а, может, даже трое. Яков Семенович слегка повернул голову и тут же получил сильный удар в бок. Несмотря на боль, Коростылев промолчал, стиснув зубы так, что они хрустнули.
— Хватит, — скомандовал кто-то рядом. — Ты же не хочешь, чтобы он прямо тут ласты склеил?
Над Коростылевым нависли две тени, вот только разобрать лица в темноте оказалось невозможно. Но, как оказалось, дело было не только во тьме. На грабителях были лыжные маски. Один, судя по всему именно тот, что пнул старика в бок, осветил снизу свою маску фонариком и гнусно захохотал:
— Смотри, у дедульки реснички трепыхаются. Алё, дедуля, уже сегодня пора вставать!
Голос у него был совсем еще молодой, с подвизгами на гласных и глумливыми интонациями. Парень грубо похлопал Коростылева по щеке, отчего голова Якова Семеновича заболталась, словно яблоко на нитке.