Заболотный, почесав затылок, обмакнул губами карандаш и начал писать. Богдан, не сводя с него глаз, молча курил, не выпуская из рук оружия.
* * *
Спустя полчаса, Заболотный протянул ему список подпольщиков УПА и карандаш.
— Подпиши свою писанину. В Службе безопасности такой порядок. — Пояснил он и, получив долгожданную подпись, быстро спрятал тетрадь в планшет.
Сташинский повесил на шею автомат, не торопясь, поправил на поясе ремень, и едва сдерживая эмоции, твердым голосом произнес:
— А теперь, хлопцы, пора выдвигаться в отряд. Нам нужно вернуться до наступления ночи.
— А что будет со мной? — осторожно подал голос Заболотный.
Богдан осмотрел с головы до ног своего пленника и, погасив окурок о шершавую поверхность лавки, лениво ответил:
— С нами пойдешь. Куда ж тебя теперь девать.
Он встал с места и подошел к окну. Долго рассматривая подходы к дому, Богдан не поворачивая головы, тихо произнес, при этом, не обращаясь к кому-то конкретно:
— Свяжите на всякий случай руки этому «патриоту». Так спокойнее будет.
Один из бойцов поднял с пола недавно брошенную веревку и привычным движением быстро скрутил Заболотному руки за спиной.
Сташинский осмотрел всех бойцов строгим взглядом и, убедившись в готовности группы к дальнейшему передвижению, махнул вперед рукой: «Ну, с Богом. К лесу, бегом».
Он грубо толкнул Заболотного в спину и сам поспешил следом за ним. В течение нескольких минут, преодолев расстояние от избушки до леса, он жестом подал команду перейти на шаг, и группа, выстроившись в колонну, след в след направилась вглубь бескрайней чащи. Около часа они шли молча, пока не вышли на залитую солнцем лужайку. После мрачной серости буковых зарослей, она показалась оазисом в пустыне, невольно ударив по глазам буйством красок летних цветов и обилием мирно парящих бабочек. Не сговариваясь и не произнося никаких команд, группа остановилась, чтобы осмотреться. Это было именно то место, где должны были развернуться основные события. Невольно у Богдана выступил пот на лбу и активно застучало сердце. Он прислушивался к тишине и до боли в глазах стал всматриваться в темноту окружающего леса. Однако, он так и не смог услышать или увидеть то, чтобы свидетельствовало об инсценированной засаде. «Неужели я в чем-то просчитался?» — подумал он и вытер рукавом пот со лба.
— Нам нельзя сюда выходить. — Первым прервал молчание Заболотный и виновато посмотрел на Сташинкого.
— Это еще почему? — вздрогнул от неожиданного вопроса Богдан и посмотрел на пленника таким взглядом, что тот невольно пригнулся.