— Да, сиди ты, не на параде. — Махнул рукой подполковник и вновь затянулся папиросой.
Выпустив сизый клуб дыма, он, прищурив левый глаз, добавил:
— А вообще, Богдан, я вот что тебе хочу сказать. Учиться тебе надо. Через год, максимум два, я надеюсь, мы покончим с этой нечестью и нужно думать, как использовать тебя дальше.
— Я готов работать на любом участке во имя нашей Родины. — Выпалил Сташинский, вновь сорвавшись с места.
— В этом я не сомневаюсь. — Усмехнулся Сиротюк, стряхивая пепел в стеклянную пепельницу. — Но с твоим потенциалом тебя можно использовать и на более серьезных направлениях.
— Это где? — не понял хода рассуждений начальника Сташинский и вопросительно взглянул на него.
— Например, в разведке. — Спокойно ответил подполковник и в упор посмотрел на Богдана.
Тот от неожиданности онемел и продолжал молча курить, глядя на начальника.
— У тебя, кстати, как обстоит вопрос с языками? — первым нарушил молчание подполковник.
Богдан удивленно поднял брови и, немного подумав, ответил:
— Свободно говорю по-русски и по-украински. — Затем, сразу осознав нелепость своих слов, добавил, — Сносно говорю по-польски и немного понимаю по-немецки.
— Ну, вот видишь, я же говорю, что у тебя большой потенциал. — Оживился начальник, а затем, совершенно серьезно продолжил, — Но ты пока не обольщайся. С моей стороны тебе пока не поступало никаких предложений. Это так, мысли вслух. Сейчас ты приступай к своему новому заданию и имей ввиду, — подполковник сцепил пальцы рук в замок и совершенно серьезно заявил, — это сегодня ты герой, принимаешь поздравления от сослуживцев. А завтра, кто знает, за любой прокол могут и всех собак навесить. Такая у нас служба. Поэтому почивать на лаврах времени нет. Быстрее включайся в новую работу и уже по результатам ее выполнения, будем решать, что с тобой делать дальше.
— Разрешите идти? — Встал с места Сташинский.
— Идите. — Ответил начальник и на прощание протянул ему свою руку.
* * *
Почти целый год Богдан скитался по лесам Западной Украины, выявляя и разоблачая все новых и новых пособников бандитских формирований. Он уже не испытывал ни страха, ни волнения от этой деятельности. Более того, эта борьба стала для него привычной работой, как для школьного учителя становится обычным урок или для врача прием больного. Со временем, он даже забыл о минувшем разговоре с начальником о своих перспективах, но тот вскоре сам вернулся к нему.
— Ну, здравствуй, «Мороз». — Увидев в дверях кабинета Сташинского, улыбнулся подполковник, назвав его псевдонимом, который стал для Богдана на тот период почти настоящей фамилией. На этот раз начальник не вышел из-за стола к подчиненному, которого не видел несколько месяцев, а начал вести с ним разговор, не поднимаясь из кресла.