— Я не думаю, что мы в данном случае чем-то рискуем. — Возразил генерал. — Задача по ликвидации еще одного лидера ОУН, в которой мы собирались использовать Сташинского, отпала сама собой, по причине разразившегося скандала вокруг убийства Бандеры. Очередное его задание в далекой перспективе. Поэтому у нас есть время готовить его к заброске в западные страны по отдельному плану и параллельно проверять их обоих. Поэтому я намерен посвятить проверке Сташинского и его жены не меньше времени, чем его дальнейшей подготовке.
— Ну, что ж, Георгий Аксентьевич, полагаюсь на Ваш опыт и интуицию. — Развел руками Шелепин и перешел к обсуждению следующего вопроса.
Теплым сентябрьским вечером Богдан возвращался с занятий домой. В этот день у него было прекрасное настроение. Занятия закончились раньше обычного, солнце еще не скрылось за горизонтом и раскаленные камни столичной застройки продолжали держать тепло бабьего лета. На душе у него было легко и светло. Он, как обычный нормальный человек, спешил домой, где его ждала любимая жена. По пути, возле городского сквера он купил у старушки букетик крупных ромашек для Инге и улыбнулся, предвкушая, как она им обрадуется.
«Интересно, почему именно на ромашке, люди гадают, любят их или нет». — Подумал Богдан и для убедительности пересчитал лепестки на цветке. — Любит» — Остановившись на последнем из них, в голос произнес он и, не прекращая улыбаться, вновь поспешил туда, где его с нетерпением ждали. Поднявшись на четвертый этаж, он открыл дверь своим ключом и с порога крикнул:
— Инге, я вернулся и очень проголодался.
Однако ответа не последовало. Он прошел по коридору и заглянул в комнату. Супруги там не оказалось. Тогда он прошел в кухню. Женщина сидела в углу возле окна и, прикрыв ладонями лицо, тихо всхлипывала.
— Дорогая, что случилось? — он бросился к Инге и, присев перед ней на колени, попытался убрать ее руки.
— Не трогай меня. — Резко выкрикнула девушка и оттолкнула от себя Богдана.
— Да, ты можешь сказать, что произошло?
Инге вытерла внутренней частью ладони, распухшие от слез глаза, и уже более спокойным тоном произнесла:
— Я беременна.
Богдан облегченно вздохнул и улыбнулся.
— Глупенькая! Это же прекрасно. У нас будет ребенок, а ты плачешь. — Он попытался прижать Инге к себе, но та, как уж, выскользнула из его объятий.
— А что здесь прекрасного? — в ответ бросила она. — Ты считаешь нормальным, если наш будущий ребенок будет расти в этой халупе, где нам вдвоем негде развернуться? Что хорошего он может получить в этой стране, где прилавки магазинов пусты, одеться-обуться толком не во что, в аптеках хороших лекарств не достать и при этом везде нужно выстаивать многочасовые очереди. А где наш ребенок будет гулять? Неужели ты не видишь, какая кругом грязь и антисанитария на улицах, пьяные на каждом углу.