Я сделала своей миссией не привязываться к пациентам, но в одном конкретном случае, боюсь, я оплошала.
Рядовой Альберт Григгс был без сознания, когда его привезли три дня назад, и меня приставили помогать одному из докторов залатать его раны. Я давила на одну из больших ран на его лбу, когда он впервые открыл глаза.
— Вы ангел? — спросил он, сосредоточив на мне свои большие карие глаза. — Вы такая красивая, именно так я и представлял себе ангела.
— Я медсестра в госпитале.
— Значит, я не умер?
— Нет, вы более чем живой. Вы были ранены в миномётном обстреле, но вы в хороших руках. Доктор Адамс один из лучших.
Его лицо светится, когда он тянется за моей рукой, за мгновения до того, как снова теряет сознание.
Его рука не первая, чью я держала. Было много случаев, где я пыталась успокоить солдат, когда они боялись, или им было больно, или в те страшные моменты, когда я знаю, что они не переживут свои ранения. Держать кого-то за руку, когда он делает свои последние вдохи, это ощущение, от которого я никогда не восстановлюсь полностью.
В рядовом Григгсе есть что-то другое. В моём животе поселился лёгкий трепет, пока он сжимал мою руку. Такого со мной раньше никогда не случалось.
В последующие дни я чувствовала, как меня тянет к нему. Одни из самых тихих мгновений были проведены у его постели. Он всё ещё был без сознания, но я держала его за руку, прямо как в тот первый день, и пела ему; и когда он сжал мою руку, вернулся тот же трепет».
— Именно это она делала со мной, Брэкстон, — говорю я, поднимая взгляд от дневника. — Она держала меня за руку и пела мне. Ты ведь мне веришь?
Глаза Брэкстона слегка расширяются, прежде чем он говорит:
— Ты думаешь, есть шанс, что тебе это приснилось? Мне однажды снилась мама, через много лет после того, как умерла.
— Я не знаю. Может быть. Но всё казалось таким реальным, — сердцем я хочу верить, что это был больше, чем просто сон. Такое ощущение, что я узнала такую часть бабушки и дедушки, которую не знала даже прежняя я, и это приносит мне ощущение покоя. — Откуда мне было знать, что она пела дедушке?
— Этому у меня нет объяснения, Джем. Может, тебе рассказывали эту историю в детстве.
Я пожимаю плечами.
— Возможно.
— Если тебя это как-то утешит, мой сон о маме казался реалистичным. И меня это успокоило.
— Верить, что бабушка приходила ко мне, тоже меня успокаивает.
Он тянется через центральную консоль и кладёт руку мне на ногу, что придаёт мне уверенности.
— Тогда это всё, что имеет значение, Джем.
Его слова вызывают у меня улыбку, хотя всего через несколько мгновений моё настроение портится, когда звонит телефон Брэкстона, и я слушаю сообщение, оставленное на его голосовой почте.