* * *
По пути на работу я веду осторожно, но всё же быстрее, чем обычно. Я знаю, что не должна, учитывая, что дороги скользкие после дождя, но у меня скручивается желудок от мысли обо всех завалах, с которыми я встречусь после месяца отпуска. Одна мысль о том, чтобы встретиться с Эндрю в одном из его настроений сегодня утром быстро прогоняет всё спокойствие, которое я ощущала, будучи вдали от него. За секунду идея Брэкстона насчёт собственного бизнеса начинает звучать лучше.
Я улыбаюсь сама себе, проигрывая в голове его слова. Кончики моих пальцев легко пробегают по животу. Мне не хотелось ничего больше, чем снова чувствовать, как внутри меня растёт его ребёнок.
— Чёрт, — бормочу я себе под нос, когда небеса разверзаются. Я включаю дворники на всю мощность, но видимость всё равно слабая. Теперь я едва вижу машину впереди себя. Я подскакиваю, когда начинает звонить телефон. Я крепко хватаюсь за руль правой рукой и тянусь к пассажирскому сидению, рукой слепо шаря в сумке, пытаясь найти телефон.
Я просто знаю, что это Эндрю хочет знать, где я — я должна была быть на месте пятнадцать минут назад. У меня всё в груди сжимается от одной мысли об этом.
Мои глаза отрываются от дороги на долю секунды, когда я бросаю взгляд на экран. Я была права, это он. Пытаясь принять звонок, я слышу громкий звук злобного гудка и визг шин. Моя голова дёргается влево, пока тело жёстко бросает в разные стороны. Тошнотворный звук мнущегося железа практически оглушает.
В моих мыслях мелькают изображения Брэкстона и нашей совместной жизни, когда сокрушающее ощущение приходится на правую сторону моего тела. Моя голова сталкивается с окном с водительской стороны, и уши заполняет звук разбивающегося стекла.
О боже. Я не хочу умирать.
— Брэкстон… Брээээкс, — кричу я, когда мир вокруг меня замирает, и я проваливаюсь в темноту.
Я делаю глоток крепкого чёрного кофе, глядя на окна, длиной от пола до потолка, которые украшали заднюю часть нашего дома. Я пью из своей любимой кружки. Джем купила её мне в наш первый официальный совместный День Святого Валентина, восемь лет назад. Гравировка спереди по-прежнему вызывает у меня на лице улыбку. «Ты милый, можно тебя оставить?»
Сейчас внутри чашка запятнана всем кофе, которое я в неё наливал, и часть сердечка спереди стёрлась за время, но я обожаю эту кружку и всё, что она представляет. Хотя и близко не так, как обожаю свою жену.
Океан меньше чем в сорока метрах от места, где я стою, но дождь льёт так сильно, что я даже не вижу его. В глубине моего живота поселяется тревожное ощущение, и я понятия не имею, почему. Я не беспокоюсь о встрече, которая назначена у меня на это утро; я уверен, что дело в шляпе. Но всё же, что-то не так.