Слова снова меня подводят, но в этот раз мне удаётся кивнуть головой.
— Я офицер Мартин. Мне жаль, что именно я вас информирую, — говорит он, протягивая руку и кладя её мне на плечо. Каждая унция воздуха покидает моё тело, пока я жду от него продолжения. — Ваша жена попала в аварию.
Клянусь, я чувствую, как краска отливает от моего лица, а ноги угрожают подогнуться. В голове проплывают слова Лукаса. «Должно быть, всё довольно серьёзно, потому что дороги перекрыты в обоих направлениях».
Термос падает из моих рук на дорожку с громким стуком. Я смутно ощущаю жжение горячей жидкости, когда она пропитывает ткань моих брюк. Мир вокруг меня, кажется, кружится в замедленном движении, когда офицер хватает меня за руку в попытке удержать на ногах.
— Она… она в порядке?
Я не уверен, что вообще хочу слышать его ответ, но мне нужно знать.
— Её перевезли на скорой в местную больницу.
— Мне нужно к ней. У неё серьёзные травмы? Она… жива? — бормочу я.
— На это могут ответить только врачи, мистер Спенсер. Я могу только сказать, что в машину, в которой она ехала, врезались сбоку после того, как она проехала стоп-сигнал. Её пришлось вырезать из автомобиля, но да, она была жива.
Я провожу дрожащими руками по своему лицу, пока в желудке всё крутит. Думаю, меня стошнит.
— Мне жаль, мистер Спенсер. Это часть моей работы, которую я ненавижу больше всего. Если хотите, я могу отвезти вас к ней.
— Пожалуйста.
Этого не может быть. Меньше двух часов назад я занимался любовью со своей женой и с нетерпением ждал не только нашего совместного вечера, но и нашего будущего. Мы собирались завести семью. Но сейчас, в мгновение ока, каждая надежда и каждая наша мечта кажется неуверенной.
Мои веки закрываются, когда я прислоняюсь головой к заднему сидению полицейской машины. Я никогда не молился, но именно это делаю в данный момент. Я сделаю что угодно, чтобы спасти свою девочку. Что угодно.
Я чувствую оцепенение.
Пожалуйста, Господи, пусть она будет в порядке. Пусть она просто будет в порядке.
* * *
— Брэкстон, — слышу я, расхаживая по маленькой комнате, куда меня втолкнули, когда я приехал в больницу. У меня такое ощущение, будто я схожу с ума, пока жду ответов, новостей, чего угодно. Моя голова резко поворачивается, когда мать Джеммы, Кристин, заходит в комнату. — Ох, Брэкстон, — плачет она, падая мне в руки и истерично рыдая на моей груди.
Джемма её единственный ребёнок, так что, конечно, она страдает, но здесь очень стараюсь держаться, и это не помогает.
Я даже не помню дорогу до больницы. Я будто в забвении и не могу мыслить трезво. Я смутно помню, как по приезду офицер спрашивал меня, должен ли я с кем-то связаться.