Но все когда-нибудь заканчивается, и внимательно его выслушав, она дождалась, когда он наконец выдохся и замолчал, выплеснув все эмоции после такого представления, заставила его снять все то рванье, которое когда-то называлось одеждой и отослала его умываться, а сама принялась за починку, хотя он не представлял, что здесь можно сделать без нитки с иголкой. Он весь залез в ручей, благо хоть он был мелким и при его возрасте и соответствующем росте, это можно было сделать без труда, и минут пятнадцать просто сидел, отмокая от грязи и пережитого волнения.
Это приключение заставило его задуматься: и что это такое с ним было? Нет, с мишкой все было ясно, но его собственное поведение удивило его самого. Откуда эти несвойственные ему эмоциональность и экспрессия? Он всегда считал себя очень хладнокровным и довольно сдержанным на эмоции человеком. Жизнь приучила, а бизнес отполировал все его умения до совершенства. А тут устроил такой концерт. Ему что, вместе с новым телом достался и новый характер? Или он просто забыл, что это такое – быть ребенком? Свои собственные детские эмоции, в отличии от знаний, помнилось плохо, только отдельные факты, которые почему врезались в память и нелепыми обрывками иногда всплывали в воспоминаниях, которые может и оказали какое-то влияние на становление его характера, но совершенно не мешали в жизни.
А к старости умение управлять своими эмоциями и сохранять лицо при любых обстоятельствах достигло почти совершенства. А тут такое… Как бы там не было, понятно, что так на него влияет его новое детское тело. Он хмыкнул, вспомнив, как скакал при попадании сюда. Надо ли с этим что-то делать? Не факт. Новая жизнь, новое тело, новые впечатления в конце концов. Его пока все устраивало, и он плюнул на свою прежнюю жизнь, окончательно похоронив ее. Да и из воды пора выразить. Замерз, однако.
Истрил захлопотала, увидев его посиневшую, покрытую пупырышками тушку. Насухо обтерла тряпками и закутала в лохмотья, когда-то бывшие его одеждой. Она умудрилась с помощью ниток, надерганных из тряпок, колючки, оторванной от чертового дерева и самодельной иглы из оленьего рога как-то залатать наибольшие дырки, но полностью проблему не удалила. Лохмотья, как их не переделывай и не сшивай, лохмотьями и останутся. С этим надо было что-то делать, но этот вопрос он оставил на потом. А пока его пробило на голод. После всех его сегодняшних приключений, он не просто хотел есть, он хотел рвать и метать. Хорошо Истрил, пока он замерзал в ручье и занимался самокопанием, ощипала дичь и уже закатила в костер два симпатичных шарика. Но придется подождать.