Глава 1
В лесу было утро. Солнце уже взошло и вовсю заливало своими лучами небольшую полянку. В кустах и деревьях вокруг щебетали какие-то лесные птахи. Один шаловливый луч наткнулся на вихрастую голову человеческого ребенка и с интересом прошелся по густой спутанной и торчащей в разные стороны черноволосой шевелюре. Затем спустился до длинных пушистых ресниц, заставив их задрожать, а потом оказался на тонком прямом носу, отчего нос сморщился, погримасничал и наконец разродился звонким «апчхи-и-и!». На мгновение примолкли птицы, не столько испуганные, сколько удивленные таким непривычным звуком, замолчали кузнечики и даже бабочки, казалось, обеспокоенно заметались над поляной. Мальчишеское тельце зашевелилось, приходя в себя и вдруг рывком село и ошарашенно огляделось вокруг.
Лес. Явно не джунгли Амазонки и не сибирский ельник-кедровник. На Белорусскую пущу похоже, такие же временами и местами непроходимые дебри, но лианы лимонника и дикого виноградника ясно давали понять, что это не она. Не лес, а винегрет какой-то. Похоже больше всего на Дальневосточную тайгу, место, где он провел добрую половину золотого детства. Вон и черемуха стоит на краю поляны, вся в белом уборе. Значит – май месяц. А это что за дерево? Таких он не знал и не помнил. Не всплывали в памяти ни кора с продольными извилинами, ни широко палые листья, ни ствол, обхватов пять шириной. Чем-то похоже на касторку, но толщина… Он поднял руку, чтобы протереть глаза и замер, глядя на ладонь и тотчас забыв про необычное дерево. Рука была не его! Еще не поняв, что произошло, он, не веря тому, что видит, перевел глаза на ноги - ноги были не его!! Руки нервно ощупали костлявые плечи и грудь: вообще все тело было чужое!!! И это тело было детским, ребенка лет десяти. Из горла само вырвалось:
-Твою мать! Мать!! Мать!!! Старый маразматик! И это он назвал молодостью?! Что же он тогда назовет детством? - Мальчишка оттянул на впалом животе штаны: и там тоже было не его. Что-то маленькое и невзрачное. Но слава богу хотя бы мальчик. И это тело какого-то пацана лет восьми-девяти, было одето во что-то непонятное. Невнятного рода штаны непонятного фасона, широкие и коротковатые, длиной чуть ниже колен и с веревочкой вместо пояса и такая же рубаха с короткими, до локтей, рукавами и вырезом для шеи, без воротника и пуговиц. Простой и незатейливый проем для головы. Все сшито из непонятной грубой материи, похожей на мешковину, причем, судя по швам, вручную. На ногах что-то вроде лаптей. Да какое к черту «вроде»? Лапти это и были, лыковые.