Ужасу Тамира не было предела, когда акушерка сообщила своему королю о том, что его супруга разрешилась от бремени. Как громом пораженный он стоял у трона не в силах поверить в то, что услышал.
— Близнецы, Ваше Величество. Девочки, — сокрушительная фраза, всего пара слов, а он раздавлен и уничтожен.
Четыре проклятых слова — и он в отчаянии.
Тогда, два года назад он был уверен в том, что сохранит лицо, что останется победителем. И уверился в этом, когда спустя несколько недель после заключения договора с демонами королева родила ему еще одного сына. Тогда он ликовал. И даже не испугался ее следующей беременности спустя чуть больше года. И он почти злорадно ждал рождения дочери, чтобы утереть нос своему злейшему врагу и не иметь больше детей. Но Судьба преподнесла ему подарок — проклятый дар.
И направляясь в покои своей королевы, Тамир не знал, что он будет делать теперь, когда обесчещен и раздавлен собственными обещаниями.
Спальня жены встретила его плачем и горем, в котором была Рабия. Она не знала, отчего плачет — от разочарования или горя. Она боялась гнева мужа, боялась того, что теперь будет. И с сожалением и мольбой о прощении смотрела на вошедшего супруга.
Взяв себя в руки, Тамир подошел к супруге, склонился над ней, касаясь губами ее лба и сжимая рукой ее руку.
— Простите меня, мой король, — всхлипывая и содрогаясь от рыданий, прошептала Рабия.
— Не вини себя, — тихо ответил Тамир, слабо улыбаясь жене, которая едва ли поверила его спокойствию.
Отойдя от постели дрожащей женщины, мужчина подошел к колыбели, где лежали два свертка. В одном пухлая, сияющая здоровьем и едва заметной улыбкой розовощекая малышка, сладко спящая и безмятежно причмокивающая влажными губками. Другая куда меньше, с прозрачной синюшной кожей, выступившими венками, едва дышащая и то и дело срывающаяся на беспокойный плач.
— Одна из принцесс очень слаба, — склонившись в поклоне, прошептала знахарка. — Едва ли доживет до утра.
Тамир бросил быстрый взгляд на старую женщину, поймав намек в ее словах.
— Которая?
— Первенец, Ваше Величество.
Тамир нахмурился. Он обещал Алиману вторую дочь, которая наверняка выживет. Демону будет плевать, если у него останется единственная — главным будет, что она рождена второй. А это значит…
— Ты принимала роды? — спросил Тамир, пристально глядя на повитуху.
Та молча кивнула.
— Кто еще знает о том, что…
— Никто, — тихо ответила на немой вопрос женщина.
— Значит, ты знаешь, что делать.
Повитуха склонилась в поклоне, а король стремительно вышел из покоев супруги, а вслед ему несся плач одной из девочек: слабый, хрупкий ребенок, едва дышащий, запутавшийся в пуповине и с кровоподтеками по всему телу настойчиво цеплялся за жизнь. Но никто не собирался ему помогать. И даже воющая от отчаяния мать не подошла к надрывающемуся от криков младенцу, понимая, что лучше ему не знать помощи, лучше оказаться мертвым, чем проклятым. Ужасающая мысль, которая и заставляла добрую женщину сотрясаться от осознания собственного бессилия, а точнее — необходимости его проявить. Но так и правда будет лучше для всех.