И это была новое, удивительно и уникальное время. Анна росла, ее интересы быстро сменялись, она уже не была ребенком. Хасин обсуждал с ней политику, экономику, историю и все, что только возможно было обсудить. Анна озадачивала своих учителей вопросами, которые ей задавал демон, в поисках ответов и с разочарованием понимала, что им всем вместе взятым не охватить того объема знаний, которыми был пресыщен Хасин. На его фоне каждый казался закостенелым и безграмотным шарлатаном, и вскоре Анна уже не посещала уроки, которые не были ей интересны или познавательны. Она запиралась в огромной королевской библиотеке, ища ответ на очередную загадку Бастарда, чтобы в следующем письме гордо продемонстрировать свою догадку, всегда верную и блестяще изученную. Часами листала древние фолианты, жадно впитывая знания и новые истины, не желая быть неинтересной собеседницей. А еще это давало ей возможность отрешиться от тоскливой жизни вокруг, которая не радовала ее совершенно.
Все так же принцесса росла во дворце нелюбимой и презренной. А ее постоянное нахождение с книгой в руках стала еще одним поводом для насмешек. Живая, яркая хохотушка Лили была в явном приоритете, она купалась в любви двора, утопала во внимании и почитании. Ее любил каждый, с улыбкой смотрели на нее, когда она только появлялась перед их глазами. Ее проказы и капризы всегда находили оправдания и причины. Ее поведение всегда было безупречным, а если нет — так же находились оправдания. Они были всегда и везде, и очень скоро юная принцесса превратилась в избалованного капризного ребенка. Не знающая отказа, не принимающая отговорок, она требовала и приказывала, и никто не смел воспротивиться воле малышки. Но малышка росла, и ее истерики становились более хитрыми, грамотными и продуманными. Ее запросы росли не по дням, а по часом, но все вокруг лишь умилялись. Она была единственной — кроме Анны, конечно же — девочкой в семье, и имела все этому сопутствующее. Никто не брал в расчет тихую, спокойную и забитую Анну. Для всех вокруг была только одна принцесса, и вторую это абсолютно устраивало.
— Так нельзя, Анна, — говорила часто Лили, пытаясь отобрать у сестры книгу.
— Как? — устало спрашивала девочка, глядя на собственное лицо с грустью.
— Сидеть взаперти и быть одной.
— Но мне хорошо одной. И я не знаю ничего другого, — спокойно говорила Анна.
Лили не понимала того, как сестра может жить так.
— Я бы не смогла, — честно говорила она.
— А тебе и не нужно, — ласково улыбалась Анна, держа сестру за руку. — Ты не проклятое дитя.