— Завидует? Но чему? — непонимающе воскликнула Анна, глядя на него с горечью и непониманием. — У нее есть все, чего лишена я: любовь семьи и родителей, подданных, придворных. У нее есть право выбора, как строить свою жизнь, у нее есть свобода, в конце концов! А что есть у меня?
— Ты поймешь однажды свою уникальность. Именно ей она и завидует, — мягко ответил Хасин, сжимая ее руку в своей в успокаивающем жесте, которого ей так не хватало все эти годы. — Ты особенная. И все это знают. И ей все равно, что эта особенность приносит тебе одни лишь страдания. Она видит в тебе уникальность, которой нет в ней. Ей не нужны ненависть, презрение и разговоры, которыми ты окружена. Но если бы тебя не было вовсе, тогда было бы лучше. А так — не всегда говорят лишь о ней. Не всегда склоняются лишь перед ней. Не она однажды станет императрицей, — хмыкнул весело Хасин, заставив Анну улыбнуться, пусть скупо и невесело, но она все же оценила. — Есть чему завидовать.
— Не для меня. Я предпочла бы иную жизнь, — вздохнула Анна, выходя в сад. — Без дворца, без долга перед страной, без стыда за собственное рождение.
— Анна, — Хасин мягко остановил ее за руку, хмуро посмотрел на грустную девушку и недовольно продолжил, — мы не выбираем свою судьбу. И я думал, что ты со своей смирилась.
— Смирилась, — согласно кивнула девушка, опуская голову. — Но это не значит, что я не хочу иной жизни.
— Будь у тебя иная жизнь, ты не знала бы того, что знаешь сейчас. Ты не видела бы того, что видела, живя подобной жизнью. И даже меня рядом никогда бы не было, — мягко и хитро улыбнулся Хасин.
— Только это меня и радует, — хмыкнула девушка.
— Не стыдись себя. Не за что, — приподняв ее голову за подбородок, твердо приказал Хасин, глядя на нее с долей осуждения.
— Я росла с пониманием обратного.
— Очень скоро ты покинешь этот дом.
— И сделаю это без сожаления, — уверенно ответила Анна, обернувшись к сияющему огнями и светом, звуками и смехом дворцу. — Но что меня ждет в твоем мире, Хасин? Я не нужна там, так же как и здесь, — с горечью добавила она.
Для Анны не было секретом, насколько "желанной" невестой она была для принца Кассиана. И пусть император сам заключил этот договор, пусть принц знает о наличие у него невесты-человека, и их двоих это нисколько не волнует, по словам их сына и брата, в общем и целом суть останется прежней — в том, другом дворце, она будет так же презираема большинством. Как здесь ей рады лишь несколько человек, так будет и там. И эта мысль не давала ей покоя никогда. Не раз Хасин обсуждал все это с ней. Она понимала, принимала все как данность, не жила иллюзиями и надеждами на лучшее будущее. Но так было горько, что вся ее жизнь будет такой — в одиночестве, будучи отверженной и нелюбимой.