— Вот только сахарная пудра у тебя какая-то не очень сладкая, — Маша оглянулась на меня от кухонного стола.
— Какая сахарная пудра? У меня сроду никакой сахарной пудры не было, — удивился я.
— Как не было? Да вот же она, — Маша показала на стоявшую на столе банку темного стекла из-под химических реактивов. На банке, на куске приклеенного лейкопластыря моим корявым почерком было написано: «Сахарная пудра».
Я упал на стул и тут же вскочил. Схватил Машку за руку, посчитал пульс, заглянул в глаза, тревожно спросил:
— Голова не кружится, не тошнит, ты себя хорошо чувствуешь? Ты много попробовала? Не вдыхала? Не нюхала?
— Да нет, — недоуменно ответила Маша. — Не тошнит, не нюхала, чуточку попробовала. Все нормально.
— Пойди, рот прополощи на всякий случай, — немного успокоившись, велел я.
Вдруг глаза девочки расширились,
— Это стрехнин? — испуганно спросила она. — Я умру?
— Нет, не бойся, ничего с тобой не случится, — сказал я, сгребая ее в объятия. — Это не стрихнин, но тоже дрянь хорошая. Поэтому пойди, ротик прополощи.
Моя молодость пришлась на лихие девяностые. Моралью и нравственностью мое сознание в то время отягощено было не слишком. Способ зарабатывания денег оценивался исключительно по степени эффективности.
Мы торговали кокаином.
Настоящий колумбийский кокаин, конечно, очень дорогой. И для продажи готовилась смесь, где самого кокса было не больше десяти-пятнадцати процентов. Остальное составляли веронал или мединал, сахарная пудра и еще кое-какие ингредиенты.
Я тогда, после института, работал в биохимической лаборатории и веронал-мединаловый буфер готовил литрами. Так что веронал нам не стоил ничего. Я его просто крал.
Конечно, нельзя сказать, что торговля у нас шла в промышленных масштабах, но на жизнь хватало.
Однако мы не собирались останавливаться на достигнутом и разрабатывали планы по производству еще более дешевого крэка.
Мне повезло. Когда ребят перестреляли, я с девушкой отдыхал в Коктебеле. Там тогда еще было дешевле, чем в Турции.
Вернувшись и обнаружив, что нашей преступной группировки больше не существует, я ссыпал остатки «товара» в склянку vitra nigra с притертой крышкой, спрятал в глубине шкафа и забыл про этот бизнес.
Женился. Потом женился еще раз. И еще. Ни одна из моих жен кулинарных книг не читала, про Белонику и Джейми даже не слышала, пирогов не пекла, и банка с «Сахарной пудрой» оставалась никем не побеспокоенной. Даже Ольга, любившая и умевшая готовить, до нее не добралась. И вот, пожалуйста — Машка. Худший вариант.
Пока Маша полоскала рот, я опрокинул блюдо с печеньем, посыпанным кокаином, в мусорное ведро.