Принципиальный Михаил крепился (он ни за что бы не допустил насмешек над собой) и действительно не женился установленные распиской три года, а по истечении срока привёл на редкость некрасивую рябоватую девицу и представил, как свою жену. Помимо всего, девица оказалось крикливой и глуповатой. Кто знает, если бы не данное обязательство, может, выбор его бы был другим.
А весёлые приколисты, Шурики-Юрики, с серьёзными минами изобретали всё новые проказы и смотрели, кого бы ещё подкузьмить.
Когда-то здесь была типография, и теперь она здесь. Тяжёлая гильотина, ручной нож для резки бумаги, старые печатные машины, пресс. Всё выкрашено в зелёный цвет. Тяжёлое, громоздкое, безотказно работающее, чего доброго, с середины прошлого века, оборудование. А что с ним сделается, с этим тяжёлым металлом? Когда-то здесь хозяйничало типографское начальство Почтового ящика. Документы множились, печатались, переплетались по заявкам отделов, заявки раскладывались по ячейкам специального шкафа. Потом налетели ветры перемен, Почтовый ящик ликвидировали. Многое исчезло, растащили, уничтожили. Но не старую типографию. Только сейчас здесь царит Вовчик, один из самых давних моих знакомых на земле. Это под его присмотром и в его владении старая техника продолжает служить и приносить доход и пользу людям.
— Ну, заходи, заходи! Конечно, тебе всегда помогу, — безотказный Вовчик встречает меня сегодня особенно ласково. По старой дружбе я его немножко эксплуатирую, вот и сегодня нужно вырубить нужный формат бумаги.
— И чего это я тебя так люблю, Вовчик? — подлизываюсь я.
— Слушай, а не поздно ли? — со смехом отшучивается он.
Напоминаю, что всё-таки лучше поздно, чем никогда.
— Вот это ты верно подметила!
У окна на рабочем столе на расстеленной бумаге (чего — чего, этого добра тут много!) нехитрые закуски и початая бутылка водки. Маленькие хрустальные рюмочки — когда-то признак хорошего благосостояния. Странно они смотрятся на таком столе. Вовчик и его собутыльник поминают безвременно ушедшего год назад в мир иной друга Шурика. Здесь же третья рюмочка, наполненная водкой — за него.
— Слышишь, Вовчик, мне вспомнилось, как когда-то давно, в этом же помещении, вон за тем столом мы тоже пили водку со Стасиком, который работал здесь. И с Сеней. Просто Сене тогда нужно было напечатать какие-то брошюры для диссертации, и я ему устроила блат у Стасика, а он в благодарность принёс бутылку. Стасик пожелал её распить с нами под какую-то ужасную рыбу. Дело уже было после работы. Что такое пол-литра на троих? Только мы с Сеней сам знаешь, какие пивуны были. Львиную долю оставили Стасику, только Сеню всё равно пришлось в Икарус заталкивать, сам никак не мог подняться.