Поцелуй затягивается, и я не знаю, как отделаться от него. Не хотелось бы закатывать сцену. А тут еще это ощущение, что тебя хотят (похожее на то, что я испытываю, если рядом Сет), поэтому я продолжаю с ним целоваться; щетина колет мне лицо, и парень этот издает стон, который я слышу даже несмотря на музыку. Мы всё целуемся и целуемся, и мне это уже перестает нравиться, и вдруг я со всей ясностью осознаю, что поступаю глупее некуда. Нельзя так себя вести. Я не с ним хочу целоваться. Я хочу целоваться с Сетом, поэтому понемногу отстраняюсь от Чарли.
– Что-то не так? – слегка ошеломлен он.
– Мне надо найти подруг! – говорю я, жалея, что Дре оставила меня одну.
Как бы мне хотелось, чтобы этот Чарли остался просто сексуальным парнем, который купил нам коктейли! А не незнакомцем, с которым я лизалась на танцполе.
Его взгляд ожесточается, выражение лица кардинально меняется.
– Дразнишь меня, чертовка, – говорит он и до боли сжимает мне руку повыше локтя. – Знаю я таких, как ты и твои подружки. Думаете, что парни просто должны поить вас. За просто так, да?
Я выдергиваю руку и начинаю продираться сквозь толпу. Сердце колотиться в груди. Где Дре, где Дре, где Дре, где Дре? Наконец я нахожу ее в туалете. Дре рвет.
– Дре, мне нужно домой, – говорю я, когда ей становится лучше.
Она поднимает на меня осоловелые глаза.
– Либби сказала, ты там сосешься с этим парнем.
Она поднимает вверх оба больших пальца.
– Я же говорила, он на тебя запал.
– Но зато не я на него, – отвечаю я.
– А почему тогда с ним лизалась? – заплетающимся языком осведомляется Дре.
– Сама не знаю, – отвечаю я, чувствуя себя до ужаса глупо.
– Могла бы пойти со мной, когда я уходила. Я просто не хотела обламывать вам кайф, – говорит Дре, и ее снова рвет.
Я нахожу Тори и Либби на танцполе.
– Дре напилась! – ору я.
Либби, пританцовывая, отвечает:
– И я! Да и ты тоже!
– Нет, ей совсем плохо! Нам пора ехать!
Я продолжаю через плечо наблюдать, не видит ли меня Чарли. Наконец мы выходим из клуба. Мне кажется, на улице я слышу, как кто-то зовет меня по имени, но, обернувшись, никого из знакомых не вижу.
Я ПРОСЫПАЮСЬ В ПОСТЕЛИ ДРЕ: голова трещит, подташнивает, и на душе чувство вины. Потом звонит Сет и спрашивает, смогу ли я к нему заехать.
– Даже не знаю, – говорю я и закрываю глаза от света, который бьет в окно комнаты. – Я себя не очень хорошо чувствую.
И это не ложь.
– Да уж, готов поспорить, что это так, – отвечает он, и есть в его тоне нечто, от чего я широко раскрываю глаза: презрительность, насмешка, грубость. В таком тоне он со мной никогда не говорил.