— Никитич, начинаете стареть, коль даже в столь безобидном предложении ищете какой-то подвох. — Ответил тот. — То, что на праздники не приглашал, это было. Каюсь, грешен, но этому есть свое оправдание. Раньше я не был начальником, а мой предшественник, если помните, Вас на дух не воспринимал. Поэтому сейчас, когда я стал начальником уголовного розыска, все изменилось, вот и решил восстановить статус-кво.
— Свежо предание, да верится с трудом, слишком уж хорошо я тебя знаю. — Буркнул Магера. — Но, в любом случае, спасибо, за приглашение.
— Так, спасибо — да, или спасибо — нет? — Не унимался Белов.
Андрей на минуту задумался. Он уже более двух лет не брал в руки ружья и не мог вспомнить, просрочено у него разрешение на оружие или нет. Однако, борьба мотивов длилась недолго. Перспектива нахождения в компании действующего милицейского начальника городского уровня давала основания на время забыть о такой формальности.
— Пожалуй, да. — Согласился Магера. — Только нужно обговорить детали.
— Вот и прекрасно. — Облегченно вздохнул Белов. — Тогда я сейчас подъеду к вам и все обсудим. Где вы находитесь?
Магера осмотрелся по сторонам и взглянул на часы.
— Я сейчас в парке, но через пятнадцать минут буду в районе лодочной станции. Туда и подъезжай.
— Я понял. — Ответил тот. — Через пятнадцать минут буду на Вашем месте.
Еще со времен службы в уголовном розыске Андрей предпочитал встречаться с особо привилегированными осведомителями не на явочной квартире, как того требовали приказы, и не в ресторане, как нравилось некоторым негласным источникам из числа чиновников и бандитов, а именно здесь, возле моря, недалеко от лодочной станции. Ласковый шум плещущих волн, белый песочек в сочетании с криками чаек создавали ту неповторимую атмосферу, которая сама, независимо от настроения людей, располагала их к откровенному общению. Формально это место соответствовало необходимым мерам конспирации. Оно совсем не просматривалось со стороны проезжей части набережной и находилось на значительном удалении от городского пляжа, что практически исключало случайный контакт с посторонними лицами. С годами специфика оперативной работы ушла в разряд ностальгических воспоминаний, но привычка встречаться с близкими друзьями именно в этом месте у Магеры осталась.
Он вышел из парка и по курортному проспекту спустился к набережной. Пройдя по узкой аллейке небольшого уютного сквера, он вышел к морю и расположился на единственной скамейке, сохранившейся возле старого причала. Андрей с детства любил смотреть на море, наблюдая за тем, как в зависимости от времени года или погоды меняется его цвет. Летом и весной оно было изумрудным, зимой серым, а осенью играла целой гаммой красок от синего до желтого в зависимости от силы ветра, облачности, а порой и внутреннего настроения. Подняв воротник куртки, Андрей с интересом наблюдал, как две белые чайки медленно планировали над волнами, удерживая крыльями равновесие в потоке ветра, а затем камнем бросались в пучину, выхватывая из ее вод мелкую рыбешку. Он достаточно часто видел эту картину, но никогда не задумывался о том, что весь окружающий его животный и людской мир основаны именно на инстинкте охоты. Ведь если задуматься, то охота и есть смысл жизни всего живого. Рыбы поглощают насекомых, птицы охотятся на рыбу, люди — на птицу, а нелюди — на людей. Правда, иногда в зависимости от обстоятельств, и цели охоты становятся разными. Кто-то кого-то убивает ради пропитания, кто-то ради забавы или удовольствия, кто-то, добиваясь места под солнцем, но суть охоты остается неизменной — по итогам этой борьбы, один из участников охоты непременно становится жертвой. Возможно, он никогда бы и дальше не погружался в подобные размышления, но недавнее предложение Дмитрия, на фоне голодных чаек, впервые заставили его задуматься о смысле самого понятия, именуемого охотой.