– Прости меня, судья, что решила переговорить с тобой, но этот разговор слишком важен для меня. Может быть, и для всего этого города. Я прошу прощения, потому что знаю, что ты чувствуешь, но ничем не могу тебе помочь. Вот, говорю сейчас с тобой, а мой муж сгорает от ревности, хотя и знает, что я была ему верна и буду верна, пока этот город стоит под солнцем или живы и я, и он, и наши дети, сколько бы безумцев ни хотели разорвать наш союз.
Тогда оцепеневший с первого же ее взгляда Клокс с трудом выдохнул и стал смотреть в пол, потому что смотреть на Сничту и внимать ее голосу одновременно было выше его сил.
– Таких как я называют майстра, – продолжала Сничта. – Так что шуточки обо мне в городе ходят не зря. Но сведения о злых наветах до меня не долетали, а прочие фантазии меня не трогают. И тем не менее я действительно майстра. Глуповато звучит. Все равно как назвать саму себя красавицей. Но это все не про красоту, судья. Или не только про нее. Во всяком случае, так было в моем родном городе, а я пришла в Дрохайт с севера, из Абисса, я из тэйи. Так повелось уж тысячи лет, и у нас, и в других краях одна из тысячи девчонок рождается с внешностью майстры, одна из тысячи рожденных с такой внешностью, обретает ее существо. Хотя, некоторые считают, и я склонна им верить, что зерна этого дара рассыпаются поровну и могут отметить даже уродку, отчего ее уродство странным образом обретает притягательность и глубину. Колдовства в этом нет, сила майстры подобна теплу, которое приходит от солнца, даже когда оно прикрыто облаками, только тепло майстры согревает нутро человека. Порой даже порченное нутро. И тянет к майстре не потому, что с ней хорошо, а потому что плохо без нее. Поэтому я мало с кем общаюсь. Хорошо хоть, что в Дрохайте никто не обвинит меня в колдовстве. Но я пришла поговорить с тобой не для того, чтобы предупредить о боли, которая поселится в тебе после знакомства со мной. Я пришла поговорить с тобой, потому что эта боль горошина в корзине той боли, которую ты носишь в себе и без меня.
– Мне многое пришлось пережить, – с трудом произнес тогда Клокс.
– Ты не пережил, – чуть сузила взгляд Сничта и кивнула сама себе, как будто разглядела что-то. – Но не сдался. Я это вижу. И не сдашься даже перед лицом смерти. Хотя глупостей можешь наделать. И твой приятель – Мадр – не сдастся. Но он – сломается. Запомни мои слова.
– Предаст? – прохрипел Клокс.
– Только самого себя, – прошептала Сничта. – Поэтому и сломается, что не сможет жить с этим. Или еще как-то. Это я вижу смутно.