А ведь хорошо сказал! Настоящий отец курсантам. Но задержки в сборах не простит, благо порядок действий многократно отработан и доведен до автоматизма.
Подготовить оружие, коней, проверить снаряжение. Взять необходимые деньги, вещи.
На следующий день курсанты были готовы к выходу. Две походные колонны по трое. Обоз следовал отдельно и сопровождался подразделением из роты охраны замка.
Двигаясь форсированным маршем, мы достигли столицы на пятый день. Такая скорость была необходима, чтобы штаб армии успел распределить старшекурсников по подразделениям.
И тут мое «везение» явило себя во всей красе. Из всего курса только я был назначен не сержантом, а унтер-офицером роты, но роты, существующей лишь на бумаге. Ее только предстояло набрать, причем из тех самых наемников, основным занятием которых была охрана купеческих обозов.
Это нестандартное решение объяснялось просто – в будущее генеральное сражение планировалось бросить все боеспособные войска, в том числе и части тылового охранения. Таким образом, назначенному командиру новой роты лейтенанту де Фронсаку были выделены деньги для найма и поставлена задача в течение недели создать боеспособное подразделение общей численностью сто семьдесят человек, сведенных в четыре взвода, для охраны армейского обоза. Командовать взводами должны были командиры наемников, которым на период кампании присваивался чин сержантов.
Столь высокому назначению молодой лейтенант, между прочим, маркиз, был обязан, с одной стороны, своим прекрасным внешним данным – высок, статен, черноволос, галантен, а с другой – неумению или нежеланию, как вам больше нравится, скрывать свои амурные похождения. В результате весь парижский свет узнал о его небезгрешной связи с любимой племянницей командира коронного полка, бывшей одновременно женой командира батальона, в котором служил этот ловелас.
Поскольку де Фронсак был прекрасным фехтовальщиком, разгневанные офицеры решили дело до дуэли не доводить, они просто упекли жаждущего воинской славы лихого маркиза в обозную стражу. Ниже – только золотарями командовать. Особый шарм интриге придавало то, что де Фронсака не допустили до выделенных денег. Ему было поручено лишь провести предварительные переговоры с командирами, а все финансовые вопросы должен был решать тыловой казначей.
Вот этими обстоятельствами и определялся мой первый и, пожалуй, единственный служебный разговор с непосредственным начальником.
После официального представления по поводу вступления в должность унтер-офицера, состоявшегося в штабе армии, де Фронсак предложил выйти на улицу.