— Я, — вставила свое слово Ряжская. — Дмитрий Борисович, вы идите к себе. Мы тут сами.
Вот здесь мои подруги насторожились. Волконский суров, но справедлив, это знали все. Но что ожидать от новой собственницы? Ее характер для всех, кроме меня, по-прежнему оставался тайной за семью замками.
— Торта? — предложил я Ольге Михайловне, показав на стол. — За компанию?
— Черт, тут кусок уже не отрежешь, — озадачилась именинница, глядя на расковырянное со всех сторон кондитерское изделие.
— И «розочек» не осталось, — иезуитски добавил я, открывая ящик стола и доставая из него ложку. — Экая досада!
— Нечего было последнюю жрать! — справедливо обвинила меня Наташка. — Вот, гостья пришла, а нам и предложить нечего.
Ряжская подкатила к столу запасное кресло, до того стоявшее у стены, и уселась на него. Я протянул ей столовый прибор, предварительно вытерев его своим платком.
Женщина молча запустила ложку в торт, отковырнула кусок покремистее и отправила его в рот.
— Это по-нашему, — признала Ленка, опускаясь на стул.
— Ага, — подтвердила Наташка.
— Шампанского налейте, — прожевав торт, велела Ряжская. — У вас есть, я знаю.
— Глаз-алмаз! — восхитился я, пока Наташка доставала из шкафа запасной фужер. — Вот такой это человек, роднули мои. Все видит, все знает!
— С днем рождения, — не обращая на мои слова внимания, произнесла Ряжская. — Желаю, чтобы все в твоей жизни случилось так, как ты представляла себе тогда, когда тебе исполнилось пятнадцать лет.
Красиво сказано. Надо запомнить. Пригодится.
— Спасибо! — искренне ответила ей Ленка. — Пока особо ничего не сбылось из тех мечт, но я не теряю надежды.
— Не теряй. — Ряжская осушила фужер. — Не надо. И — подарок за мной.
— Да о чем вы? — смутилась девушка. — Какой подарок?
— Хороший, — губы Ольги Михайловны осветила та улыбка, появление которой, как правило, предвещало для меня какие-то неприятности. — А как по-другому?
Она встала, подошла ко мне, взъерошила мои волосы, а после еще и за шею обняла, пристроившись за спинкой кресла.
Вот что у них всех за привычка меня за голову хватать? То за щеки, то за волосы. Ей-ей, раздражать начинает.
— Вы же обе с моим Сашенькой огонь и воду прошли? Он мне рассказывал о вас. Больше скажу, когда начались кадровые перестановки, он мне сразу заявил, что вас они коснуться не должны. Я, разумеется, согласилась, но ему потом ох как пришлось эту свою просьбу отрабатывать. Ну вы же меня понимаете?
И все это время правая рука Ряжской не бездействовала. Она то снова трепала мои волосы, то гладила по щеке, а под конец ослабила галстук, расстегнула две пуговицы на рубашке и нырнула под нее. Причем сама Ольга Михайловна маленько наклонилась и уперлась своим подбородком в мой затылок.